— Какая-то дура позвонила моему папе, представилась медсестрой из гинекологии и сообщила ему о моей беременности! А у меня месячные, я и матери сказала. Вся эта история — лажа. Мы с Сережей не планировали пока детей, у него полно проектов, а я не хотела всю беременность быть одна…
Еще один удар. «Мы с Сережей не планировали…». Словно это они были супругами, а я так, денежный мешок с родинкой.
Я проглотила и это.
— Давай спокойно все обсудим. Лена, Сережу убили. Застрелили. И поэтому все, что кажется тебе неестественным, странным, все это, по моему мнению, может быть связано с этим убийством. Вот ты говоришь — какая-то дура позвонила. Теперь давай подумаем, что это за дура, кому это надо?
— Да одна из этих, что вечно ошиваются возле вашего дома или рядом с театром… Поклонницы! Я считаю их дурами. Как можно тратить свою жизнь на то, чтобы любить то, что тебе никогда не будет принадлежать?
— Ты любишь море?
— Да, а что? — Она нахмурила свои идеальные, «архитектурные» брови. — При чем здесь это? Вы что, знаете и о том, что мы собирались в Дубровник?
Еще одна пощечина!
— Нет, я о том, что ты любишь море, хотя оно тебе не принадлежит, — сказала я вяло, жалея о том, что подняла морскую тему. Дубровник! Я знала, что Сережа давно хочет туда поехать. А я возила его по Лазурному Берегу. — Скажи, Лена, он что-нибудь говорил тебе о том, что ему угрожают? Может, у него были долги?
— Нет, не было. У него вообще в последнее время была фишка, которая меня раздражала как не знаю что, — она фыркнула и отвернулась. — Прикиньте, он раздавал деньги в долг своим друзьям. А у него их — целая прорва!
Она покрутила пальцем у своего виска. Я не могла не заметить, что у нее чудесный маникюр — края ее блестящих прозрачных коготков словно обмакнули в жидкое сверкающее золото.
И вся эта красота, все, что было в ней красивого и дорогого, подумалось мне, оплачивалось Сережей, возможно, моими деньгами. Хотя, конечно, он и сам начал неплохо зарабатывать.
— Хорошо, что у него не было долгов. А вы когда-нибудь бывали на моей даче в Лобанове?
— Бывали, конечно, пару раз. Мне там не понравилось. Скукотища. К тому же там в любую минуту могли появиться вы.
— Когда вы там были последний раз?
— Давно, не помню уже. А что?
— Как что? Его же нашли там, в лесу, за нашим садом! Как он мог там оказаться? Его машина до сих пор стоит рядом с нашим домом в Москве, он не садится в нее с тех пор, как приехал домой в тот вечер. Однако он был в Лобанове, был, каким-то образом добрался туда сам, зачем бы убийца повез его туда, так далеко, согласись?
— Да, согласна.
— А что ты знаешь о частном детективе, который следил за мной? Что говорил Сережа об этом и говорил ли вообще? Ты пойми, я задаю тебе все эти вопросы не из праздного любопытства. Мне надо бы найти этого человека, потому что он может знать о Сереже гораздо больше нас с тобой.
— Какой еще частный детектив? Я ничего такого не знаю. Да и зачем ему это? Такой кадр стоит больших бабок. На что ему следить за вами?
— Но за мной следили, вот! — И я положила на стол несколько снимков, довольно приличных, даже красивых с эстетической точки зрения, на которых я была изображена в очень выгодном для меня свете, словно демонстрирующая свою пышную грудь и гладкие колени, мужчина же повернулся к фотографирующему спиной. — И этот «кто-то» снял нас с Сережей, понимаешь, словно он не знал, что Сережа — мой муж. Из чего я сделала вывод, что частный детектив, назовем его Иванов, назначив Сереже немаленький гонорар, поручил кому-то, согласившемуся работать за копейки, выполнить его работу, проследить за мной.
Я говорила эмоционально, без остановки, словно и не замечая вытянувшегося лица любовницы моего мужа. А ведь я причиняла ей боль, сильную. Не подозревая, что спина не Сережина, а моего настоящего любовника Юры, она была, по-видимому, шокирована тем, что у нас с Сережей были интимные отношения. И вот теперь она своими глазами увидела это, удостоверилась и теперь страдала. Наверняка он говорил ей, что между нами давно ничего нет, что я ему противна и все в таком духе.
— Лена? — Я тронула ее за руку. — С тобой все в порядке?
Она окинула меня с головы до ног. Оценивающе.
— А, понятно. Он, наверное, говорил тебе, что между нами ничего нет? — Я рассмеялась от души. — Леночка, моя дорогая, мужчины всегда лгут. Даже когда это и не требуется. У них природа такая. И, мягко говоря, имеют все, что движется. Вот как Лизу, к примеру. Ты бы видела ее коллекцию использованных презервативов, которые она собирала! И все они — результат их спаривания! Если ты мне не веришь, можешь спросить у следователя, он подтвердит.
На этот раз она решила нанести мне удар:
— Просто Сережа говорил, что у него на вас… не встает. — Она густо покраснела.
— А что еще он мог бы тебе сказать? Что у нас с ним регулярный секс? А как без секса, милочка? Или ты думаешь, что все то, что я покупала ему, никак им не оплачивалось? Иначе на чем бы держался наш брак? Я же не идиотка какая — жить с ним как сестра или, еще хуже, как мамочка. Я его ровесница, я молода, и у меня есть желание любить и быть любимой. Мы были хорошей парой!
Я понимала, что говорила гадости, знала, что демонстрирую не самую красивую сторону своей души, но она, эта Лена Юдина, которую я много раз в своих фантазиях убивала, была здесь, в двух шагах от меня, и я не могла не воспользоваться этим обстоятельством, чтобы не наносить ей колкие, ядовитые удары.
Понимала я также и то, что этими своими словами окунаю в грязь память о Сереже.
— Но мы отвлеклись. Итак, Лиза, — я решила сменить резко тему, пожалела ее, — она могла бы его убить? Что ты вообще знаешь о ней?
— Она дура, но у нее есть деньги. Одевается она в шляпки и все такое, люди воспринимают ее как большую оригиналку. Я знаю, что у нее квартира за театром, совсем рядом. Но я не знала, что Сережа бывал у нее.
— Мужчинами иногда хочется экзотики, они же в большинстве своем извращенцы.
— Да?
— Конкретный вопрос: Лиза могла его убить?
— А почему бы и нет? Ей ничего не стоит пойти на рынок, — она царапнула в воздухе сложенными вместе и согнутыми в крючки указательными и средними пальцами обеих рук, изображая кавычки, — и купить пистолет. Может, ей драйва захотелось!
— А машина у нее есть?
— Нет, машины нет, это точно. Думаю, чокнутой не дали бы водительские права. Хотя кто знает. Но я ни разу не видела ее на машине. Вы имеете в виду, что она могла отвезти его в Лобаново? Не знаю.
— В волосах Сережи найден черный женский длинный волос.
— У Лизки рыжие кудри, а у меня, сами видите, каштановые. А вот у вас — черные, длинные…
— Хорошо, положим, это мой волос зацепился, все-таки я его жена, — парировала я, подразумевая нашу с ним возможную близость, во время которой я могла бы уронить свой волос на его голову. — Следователь говорит (правда, я не имею права разглашать все это), что тело Сережи побывало в женском шкафу.
