Девочка на шаре
И вот раннее утро следующего дня. Вместо доброго утра пробегавшие мимо меня или навстречу волонтеры считали своим долгом спросить:
— Ты кушала?
— Да-да, — рассеянно отвечала я всякий раз.
И, наверное, если бы я десять раз ответила, что нет, меня десять раз потащили бы вниз в кафе и стали бы кормить завтраком из трех-четырех блюд плюс десерт.
Поэтому я всем отвечала сытым голосом:
— Да, спасибо, я кушала.
Хотя по утрам я «кушаю» только кофе.
И вот под десятое «Ты кушала?» в многолюдное, голосящее, веселое, многоязычное лобби отеля, в широкие входные двери вдруг вплыла в облаке хрустящей небесной свежести Света Борта. И глаза ее светились ярко, искристо, как будто изнутри в Светиной голове включили маленькие фиолетовые фонарики. У Светы глаза и вправду фиолетовые. На солнце — светло-сиреневые. В тени — густого цвета персидской сирени. Такая Света.
Она вплыла — именно легко вплыла, как будто парила над полом, или как будто только что влюбилась.
Я ей говорю:
— Здрасте, Света, вы что, влюбленная, что ли, Света?
И смотрю на нее во все глаза — что с ней такое, цвет лица, как будто ей восемь лет, как будто она из той дальней фиолетовой планеты красивых девочек в ярко-желтых майках.
Так вот я ее спрашиваю:
— Света, вы что, с неба свалились?
Она говорит:
— Да. Только не свалилась, а плааавно спустилась.
Тут кто-то пробегает мимо нас и мимоходом спрашивает:
— Ты кушала?
— Да! — хором заорали мы.
— Я кушала… — мечтательно начала Света, и глаза ее фиолетовые были где-то там, далеко и высоко, она вдруг тряхнула головой, — ой! То есть я не кушала, я… летала. Летала, понимаете? В небе. На воздушном шаре.
Вот вы мне скажите, дорогие друзья, что вы делаете, когда приезжаете в другую страну, в незнакомый город, а под отелем стоит автобус и всех приглашают на экскурсию? Вы берете фотоаппарат, блокноты, садитесь в автобус и едете смотреть город, шастать по музеям, фотографировать памятники, посещать дворцы и крепости.
А что делает… я?
Я… делает вот что — заказывает кофе, плотно усаживается в кресло, напротив сажает интересного собеседника, задает ему вопросы и слушает, слушает и слушает.
И вот передо мной исключительно интересный собеседник Света. Поскольку, как выяснилось, ее увлечение — летать.
— Ну что вы, — говорит Света, — это разные вещи, разные ощущения: самолет и воздушный шар. Самолет — это транспорт, цивилизация, это конструктивизм, экономия времени, современность, темпы. Это боязнь, конечно. Это дискомфорт при взлете, при посадке, если летчик не очень опытный или не очень аккуратный. А воздушный шар — это наслаждение, чародейство, приключение, авантюра, путешествие, вояж, странствие, романтика.
Когда ты подымаешься вверх на воздушном шаре, понятие времени перестает существовать. Ты поднимаешься мягко, не чувствуешь практически отрыва от земли — ты же там стоишь! На твердой поверхности. И вот ты, стоя на твердом, поднимаешься в небо, а там такой воздух, озон, прохлада, иногда даже холод. А внизу — неизвестно какое время, какой век — то ли динозавры носятся меж папоротников, то ли конкистадоры завоевывают племена, то ли сумасшедший цезарь обманывает и растлевает свой народ, то ли чья-то королева награждает подданных своих за победу, то ли дымят костры инквизиции, выпускники школ сдают единый государственный экзамен на право поступления в высшее учебное заведение. Путешествие на воздушном шаре расширяет и продлевает твою жизнь и дает тебе силы любить, понимать, терпеть, прощать. Всех.
— И часто вы так?
— Когда нет сильного ветра.
Нет, ну нормально? Я всю жизнь прожила, тупо толкая пятками землю, а тут человек с фиолетовыми глазами встает каждое утро в четыре утра, мчится на специальное поле и, если нет сильного ветра, садится в специальную корзину, над которой шумит горелка, которая питает гигантский воздушный шар, и взлетает. И путешествует там в безвременье, и возвращается юной и свежей. Как будто там, в небе, обменяла себя — утомленную и настороженную мать семейства — на себя же, но юную, беспечную и веселую. А бывает, что и тащит туда своих друзей, друзей своих друзей, группы детей. Устраивает сюрпризы для девушек, когда юноши в небе вручают своим невестам обручальные кольца и делают им предложение. И девушки — все — соглашаются. И не потому, что некуда деться из шара — ну не спрыгнешь же — а потому, что там, наверху, человек виднее и понятней. Собственно, как и в горах. Парня в горы тяни, рискни, там поймешь, кто такой. Так и в корзине воздушного шара.
— Ну да, — соглашаюсь я, — вы поднимаетесь к небесам, наверняка разговариваете с ангелами…
— Бывает, — отвечает Света и с хрустом надкусывает зеленое крепкое яблочко, — а вообще-то лучше просто молчать. Там, вверху на шаре, когда ты плавно летишь, практически плывешь над землей, лучше молчать, потому что и так все ясно.
— Что ясно?
— Что? Что мы ничего, ни-че-го в этом мире не понимаем и ничего не поймем, потому что этот мир, живой и многообразный, спокойный, несуетливый и мудрый, создан не для нас. Что мы тут гости.
— Желанные?
— Да, желанные. Но гости. Так что лучше молчать.
— Ну да, — отвечаю, — молчание порой «понятней всяких слов».
— Это правда! — подхватила радостно Света, как я поняла, она тоже любит то, что я, обожаю я, — совпадения — и рассказала удивительную историю, нормальную божественную историю. Случай, которым наградили Небеса ее, Свету Борту, и сына ее Антона.
Мне никто не сказал
Ну вот. Когда Антон был маленький, Света искала для него детский сад. То есть детское дошкольное учреждение, как называет детский сад наша соседка, строгая Анталия Владимировна, бывшая сотрудница облоно, которую турнули с работы за то, что она воровала тетрадки в клеточку (она очень любила именно в клеточку), простыни, наволочки и пододеяльники из школьного общежития для спортсменов, посуду из столовых, ах да — еще много денег из бюджета. Чуть не забыла про деньги.
Короче, Света искала своему сыну приличное детское дошкольное учреждение. А там, куда Антон пытался ходить, в одном — его дети покусают, в другом — побьют, а в третьем месте — вообще воспитательница рычит и дергает детей за руку, как Баба-яга, а когда тихий час, сама заваливается среди детей в спальне и храпит, а дети боятся и писаются. И вот Свете посоветовали: сходи к психологу, у ребенка есть проблемы с речью — картавость там или что (собственно, я лично это проблемами и не считаю!), и устрой его в сад для детей с особыми потребностями, или как там — с некоторыми особенностями развития.
И Света устроила своего мальчика туда, в этот сад. С добрыми терпеливыми воспитателями, маленькими группами детей и размеренным ритмом жизни. Антону сад понравился сразу, он там стал посредником в переговорах между воспитателями и детьми, которые или не хотели с воспитателями разговаривать, или не могли.
