Я попыталась успокоиться и глубоко вдохнуть: дышалось хорошо. Отлично. Восхитительно дышалось. Воздух был пьянящий, свежий, прохладный. Весь согретый дневным солнцем весенний дивный аромат медовых лугов, цветущих садов, виноградников, истекающих слезами «плачущей лозы», орошающей землю для будущих винных гроздьев, поднимался сейчас в небо и был подан нам пятерым как изысканный коктейль, чуть приправленный легким запахом от газовой горелки, но это была ерунда. Дышим глубже. Плывем дальше. Живем веселей.
— А зачем запрашивать разрешение на подъем или на спуск? — полюбопытствовал кто-то из нашей лихой, уже спаянной четверки.
— А это чтобы ПВО нас по ошибке не сбило. Как неопознанное летательное средство.
— Аааа, — бесстрашно закивали мы все понятливо. Нас, закаленных, уже было не пронять такими мелочами, как угроза ПВО, да и Капитан S. умел вселить в нас уверенность своей непоколебимостью, спокойствием и чарующей улыбкой.
Мне почудилось, что прошло много времени. Я еще осторожно пилоту — мол, у меня на завтра билет на автобус, я успею? Но оказалось, что всего-то прошло минут сорок. И вот когда шар поплыл плавно, когда мы практически, как мне казалось, замерли в воздухе, вот тогда я вдруг услышала легкий стук, звон, будто перекатывались где-то маленькие стеклянные шарики. Это (уважаемый читатель, и не сомневайся!) в мою пластиковую банку, ту, что стояла в моем воображении у меня на подоконнике, в ту самую банку, откуда за последние два года знакомые и незнакомые люди вытащили сотни шариков моей собственной личной жизни, в ту банку, куда не лез за моим временем только ленивый, или разве только самые родные щадили меня… Вот в ту самую прозрачную банку с радостным нежным игривым звоном стали сыпаться новые стеклянные шарики. Небеса, покоренные Капитаном S. и его командой, снисходительно приняли мой вызов и добавляли мне сначала минуты, потом часы, потом дни моей жизни. Сыпались и сыпались, и гулко перекатывались, и тесно устраивались шарики радостного желто-зеленого цвета моих глаз.
— Господи, — прошептала я благодарно, оглядывая мир вокруг, лежащий прямо под нами. — Господи! — Ровные прямоугольники полей и ярких майских лугов, крохотных коров и овец, пряничные крыши домов, похожие на махровую густо-зеленую ткань, рощи и леса, искристый в закатном солнце Днестр. Мы летели над миром, созданным для тихой душевной радости, светлой печали и вечной любви. Мы летели, такие счастливые, временами серьезные, иногда комичные, веселые и грустные, болтливые и задумчивые, неуклюжие и трогательные, как дети, со своими страхами, восхищением, со своими планами, мыслями… Летели, блаженно восторгаясь заходом солнца. А в это время там, где-то внизу, в моей стране шла война. Нелепая, бессмысленная, жестокая. Гибли люди. С их уходом мелело, таяло, исчезало будущее этого мира.
— Господи… — шептала я еще и еще. И Небеса знали, за что я благодарю, о чем я думаю и чего прошу. О чем молю, молю, умоляю.
И да, спасибо, Света, что вы подарили мне такой шанс подняться в небо и шептать мои молитвы практически в ухо Всевышнему. Чтобы меня услышали.
— Будем репетировать посадку, — спокойно своим мягким баритоном объявил Капитан S. — Когда я скажу «Садимся», вы должны взяться за петли в корзине, — он показал, — и присесть. Внимание, репетируем:
— Садимся!
Мы четверо цапнули петли и дружно рухнули вниз, пятыми точками своими немалыми чуть не уронили нашего Капитана, крепко стиснув его ноги. Он по службе своей оставался стоять прямо и следил за полетом.
— Молодцы, — похвалил пилот.
И мы радостно опять повылезали, как любопытные щенки, смотреть, что там вокруг.
Шар опускался все ниже и ниже, вот корзина стала задевать верхушки деревьев (аэронавты называют это «собирать гербарий»). Запахло скошенной травой. Корзина одним боком коснулась земли и мягко заскакала, то чуть подымаясь вверх, то падая вниз, — шар боролся за свою свободу и стремился взлететь, но слабел, терял силу и живое тепло — мы расселись на дне, кряхтели и отчаянно крякали в такт скачкам корзины — два журналиста, писатель и бизнесмен:
— Эг! — эг! — эг! — эг!
Наконец движение прекратилось. Прекратилось. Все затихло. Я стояла в корзине — Капитан S. приказал оставаться внутри, не покидать ее, чтобы шар, наш аэростат, не взлетел обратно вверх. Нас окружила стая мальчишек — кто на велике, кто просто так. Прискакал даже один верхом на лихом скакуне, без седла! Всадник, босой пацан лет тринадцати с дикими глазами, орал на всю округу:
— Ааааааааааааа! С неба! Упало! Свалилось!
Приехало несколько машин с веселыми людьми в халатиках домашних, в шортах, в шлепанцах (было воскресенье, а тут бесплатное зрелище). Увядающий, засыпающий аэростат, под ним корзина, а из нее торчат, как в кукольном театре, неопознанные встрепанные головы с перевернутыми, очумелыми от впечатлений лицами.
И только потом я поняла, откуда в нашем Капитане S. его аристократичность, откуда в ребятах из его команды такая элегантная простота, искренняя обходительность и обаяние.
Поскольку после изобретения летающей сферы, наполненной горячим воздухом в 1783 году братьями Монгольфе, первыми в воздух в ивовой корзине на воздушном шаре поднялись французские дворяне, то по традиции, берущей свое начало в XVIII веке, всем, кто поднимается в воздух на аэростате, присваивают дворянский титул и даже вручают специальную грамоту, удостоверяющую сие, а также подтверждающую принадлежащие отныне новоявленному дворянину зе́мли.
К сожалению или к счастью, церемония посвящения считается тайной, секретной, и описывать тут ее я не имею права. Так что ищите капитана S. с его командой — а в самом Кишиневе его надо еще действительно поискать и найти, потому что плавает он на своем шаре по всей Европе, — ищите давайте и поднимайтесь сами. Переживите то, что пережили мы, поволнуйтесь с наше, получите такие же, а то и посильней и ярче впечатления, полюбуйтесь на наш мир с высоты 750 метров (а можно и выше), тогда и вы пройдете, пожалуй, такую же романтическую, как и сам полет на шаре, торжественную, но тайную церемонию посвящения.
Капитан S., добрый и романтичный, разрешил детям влезть в корзину, сфотографироваться рядом с понурившимся шаром, потрогать все не понарошку, а по-честному, чтобы потом хвастаться друзьям. В это время подъехала команда Капитана S., очень слаженно разобрала всю конструкцию, скатала совсем угомонившийся уснувший шар, погрузила корзину на специальный грузовик. И мы поехали. Света молчала, потому что понимала, что я, переполненная событиями, тоже хочу помолчать.
Когда мы приехали в отель, организаторы конференции нас встретили криком и скандалом:
— Где вы были?! Тут прошел слух, что вы уехали прыгать с парашютом!
— А неплохая идея для следующей встречи… — задумчиво пробормотала Света.
— Ой, нет, вот уже точно — нет!
— Вы что, — Света посмотрела на меня внимательно, остро и одновременно заботливо (она ведь инструмент Небес, я же говорила, у нее особая служба), — вы не хотите бросить себе вызов?! Я вас не узнаю!.. Ну?!
