— Зверей здесь много, но таких, к сожалению, нет. Нет, братцы, это никакая не пантера и тем паче не леопард, а всего лишь наш с вами собрат по отряду и виду.
— Неужели человек? — воскликнула Катька.
— Человек, — печально кивнул ученый. — Он будет пострашнее любого дикого зверя. А следы эти остались от металлических «кошек», таких, какими пользуются монтажники при высотных работах. Мы, орнитологи, тоже с ними по деревьям лазаем.
Алексей Петрович поднял голову вверх, изучая следы, затем наклонился и нашел в траве несколько спутанных вместе сухих веток.
— По-видимому, он взобрался наверх, чтобы накрыть птенца сачком или сетью, но потерял равновесие и, чтобы удержаться, вцепился в гнездо и повредил его. А других птенцов он ловил при помощи ящика-приманки. Вот здесь, на поляне, есть следы от этого приспособления, видите?
— И кто это мог быть? — спросил Ромка, разглядывая смятую траву.
Алексей Петрович тяжело вздохнул:
— Да кто угодно. Путь сюда открыт всем, на дороге заслон не поставишь. Подъехал днем, поставил ловушку, приготовил сеть и к вечеру их всех переловил… Вот только странно, почему он не сделал этого раньше, когда птенцы еще в гнезде сидели? Тогда бы у него было меньше хлопот с их поимкой.
Назад возвращались совсем с другим настроением. Ромка хотел о многом расспросить орнитолога, но так и не решился оторвать его от грустных мыслей. А Лешка всю дорогу искала слова, чтобы утешить ученого, но не находила. И никто не знал, как можно помочь.
Алексей Петрович нарушил молчание первым.
— Незаконный отлов хищных птиц, и особенно соколов, — теперь не редкость, — грустно сказал он. — А ведь сокол — это птица-легенда. У наших прародителей, древних славян, он олицетворял начало жизни. По одному из преданий, именно самка сокола снесла то самое яйцо, из которого произошел весь мир, и его золотое оперение осветило вечную тьму.
— Выходит, что сказочная жар-птица — тоже сокол? — спросила Лешка.
— Возможно. — Алексей Петрович помолчал, а потом вслух подумал: — Пожалуй, стоит проверить остальные гнезда. Да предупредить ребят, чтобы лучше охраняли гнездовые ящики. Эх, будь моя воля, я бы ужесточил наказание для браконьеров, а то ж они, как правило, отделываются легкими штрафами и опять берутся за свое грязное дело.
— И понятно почему, — в тон ему закивал Ромка. — Я читал, что на таких птенцах можно быстро разбогатеть. В Интернете сказано, что в прежние времена в Туркмении за хорошего ловчего сокола-балобана надо было отдать верхового верблюда. А сейчас в Арабских Эмиратах за такую птицу дают породистого скакуна, или машину, или много-много тысяч долларов.
Алексей Петрович через силу улыбнулся:
— Да нет, к сожалению, это всего лишь миф, многократно приукрашенный журналистами. А происхождение его таково: однажды у одного шейха улетел его любимый сокол, и он пообещал за его поимку «Мерседес», а когда ему вернули птицу, то слово свое сдержал. Но это вовсе не значит, что за каждого птенца там дают по машине, иначе бы мы здесь все давно миллионерами были. У нас имеются птенцы на продажу, стоят они не очень дорого, правда, продаем мы их далеко не всем, а только, как говорится, в хорошие руки. В арабских странах, кстати, им обеспечен прекрасный уход. Но сами знаете, за морем телушка полушка, да рубль перевоз. И правила сейчас на таможне ужесточились. И этих шейхов еще отыскать надо.
— Ну, значит, тогда их заказывают браконьерам наши богачи, так как соколиная охота в России возрождается, а отлов соколов запрещен.
— Да если бы их брали для охоты! Так ведь нет. Сейчас пошла гнусная мода украшать загородные дома птичьими чучелами, — с возмущением сказал ученый. — Кстати, может, слышали, что после выхода книг и фильмов о Гарри Поттере в Воронежской области началась охота на сов, их чуть ли не всех переловили?
— И понаделали из них чучел? — ужаснулась Катька.
— В том-то и дело. Об этих безобразиях, вернее сказать, омерзительных преступлениях, даже в программе «Время» говорилось. Но они не прекратились, о чем свидетельствует такой факт: если несколько лет назад на весь Воронеж насчитывалось всего три или четыре таксидермиста, то теперь на базе одного из институтов создана целая школа по их обучению.
— Как это гадко, — прошептала Лешка.
— Согласен, гадко и отвратительно. Кстати, при изготовлении чучел используются мышьяк и другие ядохимикаты, которые пагубно действуют на здоровье обитателей того дома, где они хранятся.
— Так им, этим жителям, и надо! — со злорадством воскликнула Катька и обратилась к Лешке: — А помнишь, как тот Сыч из нашего Тимоши тоже хотел чучело сделать?
— Какой еще Сыч? — удивился Ромка. — Почему я о нем не знаю?
— Да это парень один противный, он нам в Москве случайно встретился, услышал, что у нас есть Тимоша, и предложил за него деньги. Но мы поняли, для чего ему птица понадобилась, и отказались, — пояснила сестра.
— Тимоша — птица взрослая. Алексей Петрович, а зачем таксидермисту птенцы? — спросил Артем.
— У выкормленных дома птиц лучше оперение, — печально ответил орнитолог и сжатым кулаком погрозил невидимому противнику. — Нет, теперь я все силы положу на то, чтобы усилить охрану гнезд и не допустить подобного браконьерства.
Впереди показалась усадьба. Завидев Ивана, Алексей Петрович подозвал его в себе, рассказал о случившемся и попросил получше приглядывать за гнездовыми ящиками.
— Не ровен час, и туда доберутся.
— Не волнуйтесь, днем чужой не подойдет, а ночью там бегают собаки.
— Но все ваши собаки добрые, — заволновалась Лешка. — Что Понч, что Арчи, никого не обидят.
— Добрые-то они добрые, а лай поднимут такой, что вся усадьба сбежится, особенно Белка рада стараться. Так что можете не беспокоиться, — заверил всех Иван и поспешил к вольерам. Поглядев ему вслед, Алексей Петрович озабоченно произнес:
— Пожалуй, стоит проверить остальные гнезда.
— Пойдем к ним прямо сейчас? — загорелся Ромка.
— Туда не идти надо, а ехать. Гнезда разбросаны по всему заповеднику, пешком их и за несколько дней не обойти. Зайдем сейчас ко мне за картой, где отмечены все деревья с гнездами, а потом поедем на машине.
Вместе с Алексеем Петровичем друзья вошли в административное здание и проследовали в его кабинет. Большой, просторный, оснащенный современной офисной техникой, украшенный цветами на подоконниках, он понравился всем.
Орнитолог сел за полированный стол, девчонки с Артемом устроились на кожаном диване, а Ромка занял большое кресло.
Алексей Петрович выдвинул верхний ящик стола, порылся в нем и растерянно произнес:
— Постойте, а где же она?
Он осмотрел другие ящики, сначала спокойно, потом заметно волнуясь, затем шкаф, полки над компьютером, проглядел все папки с документами. Карты нигде не было.
