— Но я уже настроился, что он будет у нас жить. И вы тоже этого хотели. Зачем ты дала ему имя? — с сестры Ромка перевел глаза на друга. — А ты, Темка, тоже передумал охотиться?
Артем пожал плечами:
— Да я не очень-то и хотел. Этому занятию надо посвящать много времени, а у меня другие планы. К тому же ты, я надеюсь, не забыл, что осенью я уеду?
— Не забыл, — вздохнул Ромка. — Но я и сам могу заниматься с соколом, без вас. Найду кого-нибудь, кто меня поддержит. Вдруг получится?
Ответа Ромка не получил, так как у ворот притормозила синяя машина, и Катька, стоявшая у окна, с беспокойством проговорила:
— Смотрите-ка, кажется, там мой папа приехал. Интересно, зачем?
Друзья выбежали во двор. Юрий Евгеньевич, широко улыбаясь, открывал калитку:
— Привет, друзья. Катюшенька, здравствуй. Как ты тут?
— Нормально, — буркнула Катька. Она сделала навстречу отцу несколько шагов, но от его раскрытых объятий увернулась и суровым голосом спросила: — А с чего это ты вдруг к нам приехал?
— Да вот, захотел узнать, как ты тут поживаешь, и спросить, не хочешь ли домой.
— Домой? Когда?
— Завтра. В крайнем случае послезавтра.
Катька сникла, как увядший цветок.
— Так я и знала. Что, твоя командировка уже закончилась?
Отец развел руками:
— Почти.
— Но я не хочу отсюда уезжать! Что мне в Воронеже делать?! — Катька капризно затопала ногами и отвернулась, а по ее щекам в два ручья заструились горькие слезы. И чем больше отец ее уговаривал уехать, тем громче она рыдала.
Подошло время ужина, но Катька от еды отказалась и удалилась в сарай. Там она улеглась на сено и продолжала страдать, но уже молча.
Родительское сердце не выдержало. После ужина Юрий Евгеньевич вместе с ребятами пришел в штаб-квартиру, уселся рядом с Катькой на покрывало и погладил дочь по плечу:
— Не плачь, пожалуйста. Ну, если тебе так хочется, можешь остаться здесь еще денька на два.
— На два? — Катька привстала и улеглась снова. — Нет, этого мало.
— Извини, но на больший срок я не смогу задержаться.
— Да, конечно, для тебя твоя работа дороже родной дочери, — всхлипнула Катька, и ее плечи вновь затряслись в беззвучном плаче.
Тимоша, все это время неподвижно сидевший на правой лапе, сменил ее на левую и застыл в прежней позе. Царская птица не снизошла до человеческой суеты.
Юрий Евгеньевич вздрогнул и приподнялся:
— Он что, живой? А я, когда вошел, подумал, что вы где-то птичье чучело раздобыли.
— Что вы! Конечно, живой. Это сокол-балобан, его сегодня Лешка на собачьем пляже нашла, — сообщил Ромка.
— И что же вы с ним собираетесь делать?
— Я хочу, чтобы он остался у нас, а они — нет. А выпустить на волю его нельзя, у него крыло повреждено.
— Мне кажется, его надо отвезти в Москву, в соколиный центр, — вставила Лешка. — Как вы думаете, это хорошая идея?
Юрий Евгеньевич ей ответил не сразу. Он неожиданно задумался, даже глаза прикрыл и после некоторого молчания сказал:
— Пожалуй, я знаю, куда можно пристроить вашего сокола. У меня есть знакомый орнитолог, он как раз заведует питомником хищных птиц на Соколиной горе.
— Что это за гора такая? Впервые о ней слышу! — воскликнул Ромка.
— «Соколиная гора» — это название небольшого, но замечательного заповедника на Дону. По дороге из Москвы мы с Катей можем туда заехать и пристроить птицу. Можете не сомневаться, она попадет в хорошие руки. Уход по всем правилам науки ей обеспечен. Кстати, Катюша, и твоя мечта наконец сбудется, ты увидишь необыкновенно красивые места. Ты ведь давно хотела попасть на Соколиную гору. Ты меня слышишь? — Юрий Евгеньевич тронул Катьку за плечо, но та даже не шевельнулась. — Ты что, не рада? А помнишь, как ты обиделась, когда весной я не смог взять тебя с собой в этот заповедник?
— Хороша ложка к обеду. А сейчас мне и здесь неплохо, — пробурчала Катька и, откинув покрывало, зарылась в сено.
А Ромка встал, потоптался возле Катькиного отца и робко попросил:
— А нельзя ли и нам поехать с вами? Что вам стоит взять нас с собой? Мы посмотрим на этот заповедник, а потом сами домой на поезде вернемся. Ведь это недалеко от Воронежа, да?
Катька от Ромкиной идеи пришла в бурный восторг. Она подскочила, как распрямившаяся пружинка, и обеими руками обхватила шею отца.
— Папа, пожалуйста, очень тебя прошу, возьми нас всех в твой заповедник! Я тогда всегда буду тебя слушаться. И маму тоже, честное слово.
И Юрий Евгеньевич сдался:
— А родители их отпустят?
— Отпустят, если ты попросишь. Сделай это прямо сейчас!
— И с Ниной Сергеевной тоже поговорите, чтобы она приглядела за моим Попкой и Лешкиным Диком, — расхрабрился Ромка.
Катькин отец согласился и на это.
— Чего не сделаешь для любимой дочери и ее друзей? Хорошо, я постараюсь.
— Значит, мы можем готовиться к поездке? Ура! — во весь голос закричал Ромка.
— Не торопись, у вас впереди еще много времени, — напомнил ему Юрий Евгеньевич, но Ромка вприпрыжку помчался собирать вещи.
Ночевать на даче Юрий Евгеньевич не стал и вскоре уехал. Счастливые Ромка с Катькой снова целый вечер гонялись друг за дружкой по дорожкам сада, а Лешка с Артемом, как всегда, расположились на своей любимой скамеечке.
И вдруг из окна гостиной послышался телефонный звонок. Лешка вскочила.
— Я подойду, — сказала она и понеслась к телефону. А когда сняла трубку, брезгливо поморщилась. Звонил Сыч, о котором она и думать забыла.
— Здравствуйте, могу я услышать Олю? — очень вежливо спросил он.
— Услышать можете. Это я.
— А я — тот человек, которому вы дали свой телефон.
— Я узнала.
— Вот и ладненько. Скажи, как к вам подъехать? Мне бы хотелось сначала взглянуть на вашу птичку.
«Понятно, зачем ты хочешь на нее взглянуть. Чтобы оценить ее оперение», — подумала Лешка, и ее всю передернуло от отвращения к мерзкому типу.
— Ты уж нас извини, но мы тебе его не отдадим и не продадим, — твердо сказала она.
Сыч лишь удивился:
— Почему? Или вам деньги не нужны? Я заплачу хорошо, даже больше, чем ты думаешь.
— А я ничего не думаю. Мы уже договорились с одним питомником и завтра повезем нашего сокола туда. Это уже решено.
— С каким еще питомником? Что-то я никогда не слышал ни о каких соколиных питомниках.
— С тем, который находится в заповеднике «Соколиная гора», — пояснила Лешка.
