Сам он вернулся к Юрию Евгеньевичу, а друзья пошли за Никитой и вместе с ним подошли к длинному блоку вольеров с самыми разными птицами. Увидев огромного орла, друзья задержались около него, а Ромка пробежался вдоль всех решеток и вернулся обратно с горящими глазами.
— Вот это птички! Каких только тут нет!
— У нас много хищных птиц, больше двадцати видов. И ястребы-тетеревятники, и беркуты, и карликовые орлы, и сапсаны, и пустельги… Есть даже филины, в последнее время тоже ставшие редкостью в русских лесах. А что за лес без уханья филина? Имеется и полярный кречет, очень редкая и красивая птица, — Никита с гордостью указал на крупного красивого белого сокола. — Теперь он встречается крайне редко, а когда-то даже в Петербурге на Исаакиевском соборе гнездился.
Никита открыл дверь пустого вольера и запустил в него Тимошу. Сокол неуклюже взлетел на шест, схватился одной лапой и крупными черными глазами внимательно оглядел свое новое жилище. Наверное, оно ему понравилось, потому что он так и застыл на месте с поджатой лапой.
А по соседству с ним в другом вольере Лешка увидела точно такого же сокола и воскликнула:
— Да это же брат-близнец нашего Тимоши!
— Это Тришенька, мой любимец, наш самый лучший охотник.
— Вы и охотой занимаетесь? — радостно воскликнул Ромка.
— Занимаемся. Но основное направление нашей работы — это разведение и реинтродукция, то есть возвращение в природу, соколов-балобанов.
— И как вы это делаете? — заинтересовалась Лешка.
— О, это кропотливый труд. Весной на Соколиной горе мы отбираем у самки балобана кладку и помещаем ее в инкубатор. Тем временем она делает вторую кладку и этих птенцов высиживает сама. Первые же вылупляются у нас, мы их выкармливаем и содержим в специальных гнездовых ящиках до тех пор, пока у них не окрепнут крылья. Кормим соколят через специальные устройства таким образом, чтобы они не видели человека и не смогли к нему привыкнуть. Спустя некоторое время ящики с одной стороны открываются, и птенцы получают возможность учиться летать. Но еще в течение нескольких недель они не слишком отдаляются от родного дома и обязательно возвращаются за пищей, пока не научатся добывать ее самостоятельно. Используем мы и другой метод разведения птиц: подкладываем насиженные яйца к «приемным родителям», к примеру, в гнезда канюков. Соколята вылупляются и вырастают в чужой семье.
По азарту, с которым говорил молодой орнитолог, было видно, насколько он увлечен своим делом.
— Интересная у вас работа, — отметил Ромка. — Если бы я не хотел стать сыщиком, я бы обязательно выучился на орнитолога.
— Интересная, — согласился Никита и указал на один из ящиков. — Вон, видите птенца сверху? А рядом, на дереве, второй. Это они прилетели за пищей.
— А если вы их не покормите?
— Перестанут прилетать. Они уже умеют жить самостоятельно.
Налюбовавшись на гордых птиц, друзья вернулись к административному зданию. Юрий Евгеньевич по-прежнему стоял у своей машины и беседовал с Алексеем Петровичем.
— Пристроили своего сокола? — обернулся он к детям.
— Да, — кивнула Лешка.
— Тогда поехали.
— Это еще куда? — удивилась Катька.
— Домой, в Воронеж.
— Как? Уже?
Юрий Евгеньевич виновато развел руками:
— Но я же не предполагал, что дорога окажется такой длинной.
В разговор вступил Алексей Петрович.
— А может, не стоит, на ночь-то глядя? — предостерег он приятеля. — Ты устал, не дай бог, еще заснешь за рулем.
— Это очень опасно, — поддакнул Ромка.
— Да-да-да! Мы с тобой обязательно попадем в жуткую аварию! — подлила масла в огонь Катька. — Учти, папа, ты рискуешь не только своей, но и нашими молодыми жизнями. А если с нами что-нибудь случится, представь, что будет с мамой?! И что ты ей тогда скажешь?
И Юрий Евгеньевич задумался:
— Ну, если мы тебя, Петрович, не стесним, то, пожалуй, останемся здесь на ночь. Найдется, где переночевать?
— Конечно. Все наши студенты-практиканты на время разъехались, так что места есть. Что вы выбираете: домик или гостиничный номер?
— Домик, домик, — запрыгала Катька.
— Ну что ж, идемте в домик.
Друзья вытащили из машины свою поклажу и вслед за Алексеем Петровичем отправились к летним бревенчатым домикам, выстроившимся в ровный ряд вдоль берега Дона. Когда приблизились к самому первому, из его окна выглянул молодой человек с сильно загорелым лицом и выгоревшими на солнце почти соломенными волосами, падавшими на его высокий гладкий лоб. Из-под неожиданно темных бровей смотрели стальные слегка прищуренные глаза.
— Здравствуй, Павел, — приветливо обратился к нему Алексей Петрович. — Хотя мы, кажется, уже сегодня виделись.
— Виделись рано утром, — кивнул молодой человек и обвел остальных изучающим взглядом. — А это кто?
— Соседей к тебе на постой привел. Ты не против?
— Нет, конечно.
— Нам нужны две комнаты. Они, надеюсь, не заняты?
Молодой человек непонимающе взглянул на ученого.
— Конечно нет, с чего вы взяли? Студенты уже дня три как уехали.
— Но вчера мне показалось, что к тебе кто-то приехал, — возразил Алексей Петрович.
Парень отрицательно покачал головой:
— Да нет же, вы ошибаетесь, никто ко мне не приезжал.
— Тем лучше. А соседи они тебе всего на одну ночь.
И Павел широко улыбнулся:
— Да хоть на десять. Места всем хватит.
Алексей Петрович зашел в домик, и все потянулись за ним. В небольшом коридорчике было две двери. Одна вела в комнату Павла, другая — в две смежные маленькие комнатки. В каждой из них стояло по две кровати и немудреная мебель.
Катька прошла во вторую, дальнюю комнатку, где у окна стоял большой стол, опустила сумку на пол и объявила, что они с Лешкой будут жить здесь. Ромке с Артемом ничего не осталось, как занять первую комнатку.
Оставив в домике свои пожитки, друзья отправились к Алексею Петровичу ужинать. Его квартира располагалась в административном здании на первом этаже, жил он со своей женой Юлией Вячеславовной, молодой привлекательной женщиной. Она тоже занималась научной работой.
После ужина друзья сбегали на золотой песчаный пляж, окунулись в прохладную воду Дона, а потом просто гуляли вдоль берега и любовались причудливыми скалами Соколиной горы.
Поздним вечером, когда стемнело, их всех пригласили на шашлык.
Кроме Алексея Петровича и Юлии Вячеславовны, вокруг огромного костра на речном берегу собралось много людей. Среди них двое орнитологов: уже знакомый друзьям великан Никита и еще один, Иван, такой же влюбленный в свою профессию человек, похожий на своего товарища бритой головой и мощным торсом. Вот только ростом Иван был невысок и по сравнению с Никитой казался маленьким. А еще у костра сидели трое аспирантов: сосед ребят по домику Павел, тоже, как оказалось, орнитолог, а также энтомолог Вацис — молодой человек с открытым прямодушным взглядом голубых глаз и ботаник Наташа, веселая черноокая девушка с непокорными темными кудряшками.
