Её выдали за зажиточного жениха. Для Луки подобрали зажиточную невесту, которую и за версту нельзя было поставить рядом. Но куда деться... Судьба! Погоревал, погоревал да смирился. Как казалось, быстро они забыли друг друга. Ан, нет. Судьба-злодейка отбросила своё злодейское лицо и повернулась к ним доброй сторонушкой. Марфа схоронила мужа, ушла в вечный мир и жена Луки.
Однажды Лука привёз в село для боярина свою десятину. Собираясь в обратную дорогу, зашёл в церковь. И надо же такому случиться: на том же месте он вновь повстречал Марфу. Его не опечалили её морщинки на щеках, её поблекшие волосы и усталые очи. Нет! Перед ним была та, цветущая и задорная девица. Плясунья и певица. Да и по её взгляду было видно, что она не заметила его плешину, опустившиеся плечи, ссутулившуюся фигуру. Заискрились его глаза. Зажгли они и её взгляд.
— Христос воскрес! — как тогда, проговорил он, напоминая этими словами их встречу.
— Воистину воскрес! — ответила она.
Её ответ обрадовал Луку: «Не забыла, значит, помнила!»
Теперь им ничто не мешало. Дети стали взрослыми. У всех свои семьи, свои проблемы. Старые решили никому не мешать, не мозолить глаза и не давать повода для пересудов. Лука был отменным плотником. Полсела обустроил. Теперь настала его очередь обустроить себя. Выбрали они место в далёкой лесной чаще, подальше от завистливых, осуждающих глаз. За зиму Лука подготовил лес. Когда отшумели ручьи, запряг жерёбую лошадёнку, к возку привязал коровёнку. Погрузил «струмент», как он говаривал, кое-что из посуды, посадил Марфу и утром, на зорьке, пока седо досматривало сны, в сопровождении верной Баски отправились они строить свою жизнь. Забились подальше, чтобы никто не нашёл и не смог помешать их счастью, так неожиданно посетившему их. Но Марфа на селе слыла первой знахаркой. От матери да от бабки досталось. Вереница людей пита к ней за помощью. И редко кто был неудовлетворён. Из могилы людей вытаскивала. Когда она исчезла, всполошилось село, застонала и округа. И ударились люди в поиск. Разыскали.
Марфа-старшая стала к своему умению приучать и младшую. Толковой, а самое главное, желающей перенять знания оказалась младшая Марфа. Лука только ухмылялся, глядя, как они дружно готовили впрок зелье, собирали травы.
И вот однажды громкий лай щенят Баски возвестил о том, что к ним в очередной раз жалует непрошеный гость. Встретить его вышла младшая Марфа. И увидела она целый отряд каких-то воинов. Впереди — молодой, с мужественным лицом предводитель. Подъехав, он спрыгнул с лошади и взглянул на деву, и, похоже, забыл, зачем он сюда прибыл. Он уставился на неё, точно на драгоценное изваяние. Его взгляд смутил девушку, и она с криком:
— Бабушка, это к тебе! — юркнула в избу.
Марфа-старшая вышла с тряпкой в руке. Но, увидев предводителя, встала, как вкопанная.
— Боярин?! — вопросительным голосом воскликнула она.
— Я, Марфа! Я! — бодро, радостно ответил тот.
— Как дорогу-то нашёл? — спросила она, забрасывая по привычке вытеральник на плечо.
— Да добрые люди помогли.
— А-а-а! Но я вижу, ты не хвор. Чё надоть-то?
— Да... вот батя у меня... плохой, — и он повернулся назад, давая сигнал.
Из-за спины воинов вышли четверо с носилками в руках. Над жердями виднелась чья-то седая голова. Лёгкий ветер, словно молодой травкой, играл ими.
Бабка подошла к нему. Лицо больного было жёлтым. Щёки впали. Глаза глубоко ввалились. Она бесцеремонно подняла ему одно веко и низко склонилась над больным.
— Чё так позно? — выпрямляясь, спросила она.
— Дак пока тя разыщешь... — боярин вздохнул, поглядывая на дверь.
Бабка перехватила его взгляд. И жёстким, до строгости, голосом, произнесла:
— Неча туды зырить.
Боярин встрепенулся и, почувствовав неловкость, стал оправдываться.
— Да я... так просто.
— Знаю вас... кобелёв. Скажи, пущай несуть в избу.
— Несите! — приказал боярин, оставшись на дворе.
Этим он как бы подчёркивал своё безразличие ко всему. На дороге он всё же догнал старуху, шествовавшую во главе.
— Как он, выживет? А?
Та только взглянула на него и понта вслед за носильщиками.
Больной был известным новгородским боярином Евстафием Дворянинцевым, не раз избиравшимся посадником. А привёз его к Марфе Фёдор, его сын. Марфа знавала Евстафьева давно. Был он тогда посадником. О нём говорили как об умном, волевом и энергичном человеке. Порой его требование доходило до деспотизма. Это, главным образом, касалось зажиточных людей, которые выворачивались, хитрили, чтобы как-то уменьшить свою долю в казну. Тут Евстафий был беспощаден.
Под горячую руку тайного претендента на его место попал боярин Лука Варфоломей. Евстафий не дал ему слабины, заставив выплатить полностью причитающуюся с того подать. Тот затаил злобу. Момент для мщения вскоре ему представился. Варфоломей подговорил Ивана Крутилу, знаменитого кулачного бойца и смутьяна, чтобы тот поднял людей против Дворянинцева. А поводом послужило сильное вздорожание соли. Обоз с солью купца Григория Ляпы был кем-то похищен. Охрана перебита, и товар исчез неизвестно куда. Крутила с дружками стал орать на Ярославовом Дворике, что это дело рук посадника.
— Нажиться за щёт нас хочет! — орал он.
Народ зажёгся подобно сухой соломе. Евстафий только после обеда прилёг отдохнуть, как в хоромы ворвалась взбешённая толпа. Она выволокла посадника во двор и стала избивать, требуя сказать, куда тот дел обоз с солью. Что посадник мог сказать, если он к делу не имел никакого отношения? Но кто из разъярённых мог это слышать? Били до тех пор, пока кто-то из них не крикнул:
— Стой, робя, ён не дышить!
Толпа вмиг рассеялась, посчитав, что он готов. Правда, на прощание подожгли его строения.
Тело посадника нашли в пахучей луже у скотного двора. Он еле дышал. Отмыв, родные бросились к новгородским лекарям. Но все, кто его смотрел, отказывались лечить, считая дело бесполезным.
— Тута и Абрагам бы не справился, — разводили они руками.
Абрагам был когда-то у Александра Невского личным врачом. Еврей по национальности, был он знатным лекарем. Многих спас от костлявой. В Новгороде до сих пор помнили его.
К посаднику из села приехал староста, не зная о случившемся. Когда узнал о беде, то сказал:
— У мня есть баба Марфа. Везите к ней. Она мёртвых подымат.
Что родным делать? В телегу положили беднягу и повезли. Еле тёплого привезли. Посмотрела Марфа и взялась за дело. Поставила посадника на ноги. Резво побежал он, от радости, наверное, позабыв расплатиться. Узнав о его выздоровлении, Варфоломей, чтобы Иван не проговорился, дал ему денег и велел бежать из Новгорода, что тот благоразумно и сделал. Когда Евстафий вернулся в заново отстроенные хоромы, первым, кто пришёл его поздравить с благополучным возвращением, был Варфоломей.
