В это время они увидели, как на них скачет отряд всадников. Камбила встал на колено и вскинул лук. Первый из неизвестных воинов, взмахнув руками, повалился на землю. Затем упало ещё несколько человек. Но это не остановило нападавших. Завязалась рубка. На Камбила, его приняли за предводителя, — сразу навалилось несколько человек, ослабив свой натиск. Конрад, воспользовавшись этой обстановкой, бросился наутёк к лесу. Что было бы с Камбилом, трудно сказать, если бы не его оруженосец. Зная, кому он обязан своей жизнью, подхватив чей-то оброненный меч, он тигром бросился на нападавших в защиту своего спасителя. Внезапное его нападение ошарашило врага. Они вынуждены были бросить Камбилу и защищать свои жизни. Вдвоём они быстро разделались с врагами. Но увидев, что им на подмогу скачут ещё воины, они решили больше не рисковать и, посмотрев друг на друга, со всех ног бросились за своими в лес. Они мчались по лесу, уходя от преследователей, пока кони не стати выбиваться из сил. Благо и нападавшие перестали их преследовать. Конрад, пришедший в себя, дал команду к остановке. Послав людей в разные стороны на разведку, остальным приказа! готовить обед. Проткнув ножом дымящийся кусок оленятины, он, нюхая и рассматривая его со всех сторон, проговорил:
— А ловко я увёл вас от врага!
Камбила и оруженосец переглянулись. Конрад и вида не подал, что заметил их взгляды. Камбила решил немного съязвить.
— Вы так быстро уходили, чуть меня не забыли. Если бы не мой оруженосец... — он выразительно посмотрел на Конрада.
От его взгляда рыцарь чуть не подавился и долго откашливался. Когда тот отдышался, Камбила весьма демонстративно спросил у оруженосца:
— Как тэбя звать?
Говорил он по-русски, тем самым подчёркивая большую заслугу пленника, его смелый поступок и освоение языка.
— Егор, — ответил пленник.
— Вот тэбэ моя рук... будэм... э... друзя.
Конрад понял, что этим Камбила поставил его вровень со собой. Отдав должное рыцарю, он правильно оценил его поступок.
— Да... как тебя звать?
— Егор, — ответил за него Камбила.
— Так вот, Егор, ты показал свою преданность. А я думал, ты уйдёшь с ними.
Услышав это, Камбила не всё понял и переспросил у рыцаря, что тот сказал. Он пояснил ему по-немецки.
— Это были русские? — спросил Камбила.
Тот кивнул. Конрад не ошибся. Витовтович командовал русскими.
— Вот видишь, каким порядочным человеком оказался Егор, — заметил Камбила и спросил: — Но как они здесь оказались? Ведь ты сказал, что мы почти дома.
— Я сам об этом думаю, — ответил Конрад.
Если бы воины Конрада взяли «языка» из людей Витовтовича, тогда бы они узнали, что их родичи-тевтонцы пошей на Изборск. Жители города, узнав об опасности, послали гонца в Псков «со многою тугою и печалию».
Олгерд, узнав, с какой силой те подступили к городу, идти на Изборск против немецкой силы отказался, заявив послам, чтобы «сидели в городе и не сдавались. А они вам ничего не сделают, если у вас не будет крамолы. А если идти нам на их великую силу, то сколько придётся положить воинов? А какая будет от этого польза?».
Олгерд оказался прав. Немцы вдруг прекратили осаду и ушли к себе. Это событие поразило псковичан, и они стали уговаривать Олгерда креститься и сесть у них на княжение. На что тот ответил:
— Я уже крещён, я христианин, в другой раз креститься не хочу и садиться у вас на княжение не хочу. Если хотите, — добавил он, увидев, как опечалились псковичане, — я могу оставить сына Андрея.
— Только пусть крестится, — в один голос заявили они.
Олгерд дал согласие кивком головы. Вот иногда как добиваются славы и победы.
Глава 13
Трудно сказать, что заставило новгородцев напасть на Московию. Их не напугали провальные походы литовцев на Можайск, немцев — на Изборск, когда те сделали попытку поживиться за счёт некогда грозных соседей. Вероятнее всею, как и те, думали, что уход Калиты ослабил Московию. И вот новгородские молодцы, сбившись в солидную дружину, захватили Устюжну, пограбили, пожгли жителей и двинулись на Белозерск. Захватили и его.
С колокольным звоном встречала Москва своего нового великого князя Симеона Иоанновича. Густо гудел тверской колокол со Спаса, выделяясь своей мощью, и как бы напоминая о былом величии Московии, когда она безраздельно повелевала княжествами. Лишая своего недавнего врага силы и показывая соседям своё величие и превосходство, повелел Иван Калита снять в Твери главный колокол и перевезти в столицу. Кто мог противиться Калите после такой его выходки? Да никто! Силён и велик был князь.
И вот новый великий князь, Симеон Иоаннович, объявился. Толпы народа замерли. Но он не замечает их. Прямо с коня — и в Архангельский собор. Здесь, у стены, стоит усыпальница некогда великого князя всея Руси Иоанна Данииловича, по прозванию Калита.
Симеон Иоаннович упал перед ним на колени, положив голову на крышку гроба. Долго что-то шептали его губы. Он не оглянулся, когда кто-то рядом опустился на колени. Когда поднялся, увидел перед собой Анастасию, свою полюбившуюся жену. Она видит, как блестят его глаза, и чувствует, как сын жалеет безвременно ушедшего отца. Её горестное лицо лучше всяких слов выражает скорбь и глубокое сочувствие. Он прижат её к себе, и они тихо вывши из церкви.
А дома... Дома в бурном восторге встречают его сыновья. Правой рукой он подхватывает старшенького, Василия. Иногда он зовёт его в шутку Гедимином. И не ошибся. У него резко выделяются Гедиминовы черты: широкий лоб, острый нос, твёрдый взгляд. Все, кто видел великого литовского князя, узнавали в Василии черты деда. Другой его дед посмеивался бывало над малышом, говаривая:
— Быть тебе, Васька, великим князем Руси и Литовии.
А о чём думал литовский дед? Жаль, что мать-история не услышала думы этого великого человека. Левой рукой держит крошку Константина. И как счастлив отец! А вместе с ним и Анастасия.
Вечером, в этот же день, вернувшегося великого князя посетил митрополит Феогност. Они долго о чём-то беседовал. Уходя, митрополит сказал:
— Итак, завтра, в Успенье я озвучу волю Бога нашего Иисуса Христа и благословлю тебя на княжение.
Князь в благодарность низко склонил голову.
И вот, рассекая орущую от счастья толпу, появился великий князь.
— Каков молодец! — восхищались многие.
Он высок, строен, удлинённое лицо выглядит строгим. Подбородок, украшенный аккуратно постриженной бородкой, приподнят, отчего его вид казался гордым. Но от этого он не терял своей привлекательности. Брови по-девичьи дугой. Щёки тщательно выбриты.
— Гордый! — толкает боярин соседа и показывает на торжественно идущего к церкви князя.
Он одет по старинке. На нём синее корзно с красным подбоем. Оно застёгнуто на плече красной запоной с золотым отводом. Под ним — тёмный аксамитовый кафтан. Из-под него виден золотой пояс с четырьмя концами. Золота вообще много: воротники, рукава, подол и края кафтана наведены золотом. На ногах — красные востроносые сапоги. На голове — шапка с красными наушниками и зеленоватым подбоем с горностаевой опушкой. Его одежда удовлетворяет народ.
