— М-да... — промычал: князь недовольно.
Да, князю не хотелось расставаться с Анастасией. Вот как в жизни бывает: Себе жену он не выбирал и хорошо помнит, как это случилось. Отец вызвал и просто объявил, что ему в жёны предназначена дочь самого Великого князя Литовского Гедимина. Он тогда ничего не сказал отцу, только так зыркнул на него, что этот взгляд можно было расценить как внутреннее несогласие. Семён, так тогда звали княжича, боялся, что она будет спесивой, гордой и надменной женой. И, как он представлял себе, страхолюдиной.
Но как показала их совместная жизнь, быстро развеявшая все его опасения, лучшей жены он себе не представлял. Её доброта, мягкость, уступчивость покорили его. А её женское обаяние в сочетании с женскими прелестями окончательно приковали княжича.
И вот это расставание не могло не огорчить князя. Это хорошо было видно по его настроению. В душе Анастасия очень радовалась этому, напуганная в детстве рассказами о русских как о звероподобных людях. И как она была счастлива, когда рассеялись все страшные сомнения! Одним словом, это была счастливая семья.
Князь отлично понимал, что до окончания похода было далеко. Они продвигались медленно, дожидаясь не подошедших ещё князей. Ему не хотелось появляться перед новгородцами с разрозненными силами. И князь терпеливо ждал, когда все соберутся, чтобы показать противнику всю мощь Московии. Пусть задумаются.
Он проводил жену и детей до деревни Козлово. Там они попрощались. Княгиня даже вытерла слёзы. Особенно не хотел ехать назад Константин. Он раза два принимался реветь.
— Возьми, батяня, мня с собой!
И только пообещав, что в следующий раз они поедут с ним и будут до конца похода, малой согласился вернуться в карету. Махнув вознице: «давай!», князь глядел им вслед, пока карета с дружинниками не исчезла из вида.
Вернувшись в лагерь, князь увидел появившегося там тверского князя Константина. Они обнялись, расцеловались.
— Да... вот своих проводил, — объяснил Симеон своё отсутствие.
— Как жаль! — воскликнул тверичанин.
Симеон посмотрел на него.
— Да хотели мы пригласить вас к себе. На денёк, не проезжать же мимо дорогому соседу.
Он почему-то не называл его великим князем. Только что получивший этот титул молодой князь ещё наслаждался своим величием.
— Так получилось, не знали. А почему меня не хочешь пригласить? — великий князь с улыбкой смотрит на Константина, но взгляд был холодный.
— Да отчего... и тебя, великий князь, — он, наверное, почувствовал в этом взгляде соседа свою оплошность и постарался её исправить.
— Вот и здорово! Я проголодался.
— Тогда, — вскакивая на коня, воскликнул Константин, — поехали! Милости прошу!
После кончины убиенного в Орде не без помощи Калиты брата Александра, он занял его хоромы, переселив вдову в свои. Княгиня Анастасия редко проживала в городе, всё больше ездила к родне в Кашин. Нужно признаться, не без влияния Михайловича. Трудно сказать, отчего это происходило. Может, его жена ревновала мужа к красивой вдовушке, и тому надо было показать, что не испытывает к ней никаких чувств, дабы избежать домашних скандалов. Или по каким другим причинам, но той частенько приходилось покидать город, в котором у неё так счастливо началась семейная жизнь.
Константин ничего не делал со своими хоромами. Когда-то в молодости Александр, супруг Анастасии, в ожидании дорогого гостя, великого Московского князя, который получил довольно странное прозвище Калита, практически перестроил хоромы и заменил мебель. Так что новому князю не о чем было заботиться. Анастасия догадывалась, что после той встречи с Иваном Даниловичем в её жизни стали происходить разные не очень приятные события. А его признание в любви к ней! Оно и льстило, и пугало. Богопослушная княгиня очень боялась такого греха. Хотя... да что об этом... Что было, то прошло. Ан, не прошло. Узнав, что в гости к деверю приехал знатный гость, она не выдержала, ибо какая-то сила неудержимо потянула её туда, где когда-то состоялась их первая встреча с Калитой. И, взяв дочь, они пришли к князю Константину с проводкой, прикинувшись, что ничего не знают о приезде. Но как не взглянуть на его сына, узнать черты того, который пронёс любовь к ней в своём сердце через всю жизнь? В этом она нисколько не сомневалась и внутренне была горда.
Она вошла в светлицу, когда оба князя, сидя друг против друга, вели беседу. Константин, грозно сдвинув брови, повернул голову. «Кто посмел?» Но, увидев Анастасию, сменил гнев на милость:
— Проходи! — он встал и пошёл к ней навстречу.
— Ты прости, что мы, — она посмотрела на Марию, — ворвались к тебе. Я и не знала, что у тебя гость! Она сделала в сторону гостя лёгкий поклон. Симеон приподнялся и тоже кивнул ей. Константину ничего не оставалось, как представить их друг другу.
— Великий князь Симеон Иоаннович, — он впервые назвал его по всей форме, — княгиня Анастасия, жена... — он кашлянул в кулак, — Александра. А это... княжна Мария, юное создание.
Мария безразличным взглядом огромных лучистых глаз скользнула по фигуре московского князя, чтобы потом уставиться в окно. А вот её мать так и впилась в лицо гостя. «А он красивее отца, несомненно. Какой гордый взгляд! Какие брови, словно у девицы! Какое приятное лицо!» Князь был чисто выбрит. И без того аккуратная бородка пострижена.
Князь тоже впился в неё взглядом. Ещё в детстве он слышал это имя. Помнит, как его мать в отсутствие отца ругала эту «ведьму». «Да она и сейчас прекрасна», — отмстил он про себя, догадываясь о причинах ненависти матери к этой женщине. Нежный овал лица, красивый разрез губ. Большие глаза под густыми стрельчатыми бровями. Начинал портить её облик второй подбородок, появилась дряблость щёк. Вся её слегка расплывшая стать говорила, что в девичестве княгиню можно было сравнить с гибкой тростиночкой. После такой оценки он перевёл взгляд на дочь. Та по-прежнему не обращала на гостя никакого внимания, занятая наблюдением за парой голубей, ворковавших на подоконнике. Зато гость удосужил её долгим взглядом. Мать, поймав этот взгляд, внезапно заторопилась:
— Ой, простите, простите, — защебетала она, — нам пора.
Москвич не удержался от того, чтобы не проводить взглядом юное создание. Когда они скрылись, у Симеона вырвалось:
— Уродятся же такие! — тихо произнёс он.
— Ты, Симеон, что-то сказал? — участливо спросил хозяин.
— Да, так! — махнул он рукой.
Вскоре вошла княгиня и пригласила гостя и мужа в трапезную.
— А я думал, ты забыла про нас! — пошутил Константин, поднимаясь, и движением руки предложил Симеону откликнуться на зов жены.
Отобедав, гость поднялся.
— Мне, князь, пора! — проговорил Симеон и поблагодарил хозяйку за прекрасный обед.
Гость не только внешне был приятен, но и манеры его говорили о том, что он был достаточно хорошо воспитан, что редко встречалось в их кругу. Княгиня была просто очарована московитом. Князь Константин вызвался его проводить. За разговором несколько вёрст промелькнуло быстро. Как и зимний день. При расставании тверской князь пообещал присоединиться с войском в Торжке.
