– Серж, совершенно не стоит просить прощения. Я сам виноват: не сообразил, что на вас в эти недели слишком много навалилось для того, чтобы помнить имя не кровного родственника, которого вдобавок ещё и ни разу в жизни не видел.
В итоге, мы проболтали с ним ещё полчаса. Он происходил из древнего благородного дома, который никогда не имел доступ на Грань. Сам он был младшим сыном и надеялся, что алтарный камень рода позволит активировать камень уже его семьи. Сам ритуал активации алтарного камня новой семьи несложен. Тут главное – добрая воля делящейся магией семьи. После выделения семья доктора будет вынуждена поменять фамилию. Новая фамилия проявится на алтарном камне сразу после успешного ритуала. Жена доктора Анри (он сам предложил мне так его называть, пошутив, что уж это имя с ним останется на всю жизнь), моя тётя по матери Юлия, всего месяц назад родила девочку. Это второй официальный ребёнок у доктора Анри. Первым был мальчик, которому сейчас два с половиной года. Мы договорились с доктором, что я обязательно вместе с Марией посещу его дом, когда вопрос опекунства будет решён.
Глава 4
Мария прибежала ко мне ещё даже до завтрака:
– Серж! Какие замечательные новости мне сообщил доктор де-Жильбао! Он сказал, что ты уже чувствуешь себя совсем здоровым и даже его диагностические заклинания не находят никаких отклонений у тебя. Это правда? Ты не притворяешься? Может быть, тебе просто надоела больница? Серж, к своему здоровью надо относиться очень бережно. Ведь помнишь: «Лучше полежать в постели один лишний день сразу, чем целую неделю потом».
Я же вспоминал, откуда пошло это выражение. Так говорила моя мама самой Марии, когда та слегла с какой-то непонятной простудой и доктор рекомендовал ей лежать пять дней. Конечно же Мария не выдержала, на третий день сбежала и, естественно, свалилась с рецидивом. В итоге мама приковала Марию к кровати на цепь, заканчивающуюся ошейником для пленных магов. Просто больше ничего подходящего, чтобы она снова не сбежала, под рукой не оказалось. Вспомнив, как Мария потом гордо отказывалась снять этот ошейник и как мама просила у неё прощения, я засмеялся. Кстати, я так и не видел, когда она его всё-таки сняла. Я задал этот вопрос Марии и с изумлением наблюдал, как она мгновенно покраснела:
– Ничего интересного. Твой отец пришёл, отругал нас обеих, прогнал Елену и отобрал у меня мою прелесть, заявив, что такие опасные вещи для забав не используют.
Я снова расхохотался. Я ничего не мог с собой поделать. Мария надула губки:
– Тебе смешно. А мне знаешь, как понравилось?
– Понравилось что?
– Ощущение, когда ошейник снимали. Представляешь, ты отсечён от магии, совершенно беспомощен и вдруг в тебя вливается родная сила. В этот момент ты действительно ощущаешь себя всемогущим.
– Ну, тогда я могу только повторить слова моего отца: такие опасные вещи для забав не используют. Ты же не знаешь, да и никто, наверное, сегодня уже не знает, какие отрицательные последствия для энергетики мага может иметь этот артефакт. Ведь тот, кто его создавал, явно о здоровье сковываемого заботился в последнюю очередь.
– Да? Ну и боги с ним. Серж, я бы хотела серьёзно с тобой поговорить.
Похоже, действительно разговор предстоит серьёзный. Мария перестала улыбаться и вытянулась в струнку, сидя на моей кровати. Да и веселье её, я вдруг осознал, с самого начала было напускным. Я тоже сосредоточился, приготовившись выслушать какие-то неожиданные и, скорее всего, неприятные вещи.
– Серж, ты помнишь наш разговор про опекунство и про детей опекуна?
– Ты о том, что если у тебя родится ребёнок в то время, когда ты будешь моим опекуном, ты начнёшь тянуть магию из рода Ривас не только на ребёнка, но и передавать её алтарному камню своего рода?
– Да. Видишь ли, Серж, я уже не молода. Мне двадцать пять лет (Двадцать пять? Вот ещё одно доказательство, что траур и душевные переживания не красят женщин.) Барон Тодт… мы давно любим друг друга. Но он из магического дома. Моя магия и даже магия моей семьи могут дать ему меньше, чем другая претендентка на звание его жены. Поэтому раньше мы даже не помышляли о свадьбе. Но если я стану твоим опекуном, то магия рода Ривас… словом Георг проводил для своей семьи расчёты, и получалось, что этой подпитки будет достаточно для пробуждения алтарного камня семьи Тодтов. Но я не хочу так. Поэтому Я… я решила так. Я выйду из семьи Холк, рожу ребёнка от Георга, но замуж за него не пойду. Ведь для магии Ривас расход на одного ребёнка совершенно неощутим. Так будет лучше всего. Для всех.
Я слушал её, постепенно успокаиваясь. Ничего страшного не произошло, просто обычный предсвадебный мандраж, как говаривал Петес Бокс, мой знакомый, учившийся на два года старше меня. Он был знаменит тем, что у него была «располагающая внешность». Располагающая к тому, чтобы все окружающие девчонки бежали плакаться к нему в жилетку при любых неприятностях. Ничего удивительного, что он к окончанию университета стал прожжённым циником и пошёл работать в отдел дознания Имперской безопасности. О! Первый человек из моего прошлого, которого я смог вспомнить в таких подробностях. Как он там говорил справляться с такими истериками? Во-первых, не молчать, во время молчания она только ещё больше себя накрутит, во-вторых, ошеломить резким переходом, ну, а в третьих, утопить её в мелких деталях, тут главное самому не утонуть. Приступим:
– Зная тебя, я уверен, что подвенечное платье ещё не готово и приглашения не только не разосланы, но даже и не написаны. Ты когда собралась этим заниматься?
– Серж, я же сказала, что свадьбы…
Я взмахнул рукой, призывая её к молчанию. К моему удивлению, она послушалась.
– Я не хочу это даже обсуждать. Мария, ещё пара фраз в том же духе, и я окончательно поверю в то, что из нас двоих именно я являюсь взрослым ответственным человеком.
Со стороны эта сцена выглядела, наверно, прикольно. Маленький мальчик, лёжа в кровати, отчитывает взрослую тётеньку. Подавив неуместный пока смешок, я продолжил:
– Если ты подумаешь, то обязательно поймёшь, что твоя свадьба выгодна не только тебе и твоему жениху, но и мне. Ты что, не понимаешь, что замужняя магичка имеет гораздо больше шансов получить опеку. – Мария с изумлением посмотрела на меня, очевидно, этот аргумент не приходил ей в голову. – И потом, ты сидишь здесь уже пятнадцать минут, а я ещё до сих пор не получил отчёта о твоей поездке в Брюссель. Как это называется, а?! – Последнее предложение я произносил, повышая голос, но на последнем «а» голос неожиданно сорвался и я «дал петуха». Я был сконфужен, мелькнула мысль, что все мои усилия по приведению Марии в норму пошли прахом, но, по счастью, я ошибся. Мария закрыла лицо руками, её плечи задрожали, и не в силах больше сдерживаться, она повалилась на мою кровать, безудержно хохоча. Сквозь смех можно было разобрать слова: «отчёт», «Брюссель», «шансы». Успокоилась она лишь минуты через три и тут же притянула меня к себе, расцеловала в обе щёки и крепко обняла:
