* * *
Петрович едва-едва дождался момента, пока я останусь один. После краткого пересказа новостей он выпалил единым духом:
– Короче, слава мирозданию, это не мавки. Но Потапыч явно что-то мутит, поскольку доподлинно узнали – проклят он. Не так, как я когда-то за этого идиота Карла, но магия на него рассердилась здорово. Так что возьми, – с этими словами он подал мне крупную глазурованную глиняную бусину.
– Что это и как этим пользоваться?
– Это призыв. Если домовой нападёт на человека, находящегося под защитой призыва, то такой домовой отправляется к нам, к костру. Ну а там мы уж по-свойски разберёмся – что с ним приключилось и не отправить ли его на перерождение.
Перерождение. Это слово я уже слышал. Вспомнил!
– Кстати, Кузьмич торопился и сказал у тебя спросить – что такое перерождение?
– Ишь ты! Торопился он. Жучара. Не хотел просто рассказывать. Не любим мы про это говорить. Но ладно, слушай. Чтоб хозяина убить – это надо много сил приложить, и то не факт, что получится. Хозяин ведь может и к костру уйти, а там его достать никак нельзя. Однако, если хозяин долго живёт в доме, он срастается с ним и умирает, если умирает дом. А дом умирает либо если разрушен полностью, либо если людьми покинут. А перерождение – это для хозяина почти что смерть. Мы ведь не можем бесконечно новое накапливать, мы забывать не умеем. И вот когда новое уже не может запоминаться, хозяин развеивается, чтобы заново собраться, но уже без большей части воспоминаний. Остаётся совсем немногое – вот как ты своего Кузьмича возвысил – тот, может, и никогда не забудет, а вот я, после того, как меня в наказание развеяли – уже и не помню в подробностях, что испытывал, когда узнал, что Карл натворил. Почему этот поганец и не развеян мною до сих пор.
– Кстати о призраке. Я ведь теперь могу поставить ту защиту, что спасёт меня от его воздействия.
– Так чего ж мы тогда ждём? Пошли быстрее!
– Подожди, давай сначала закончим разговор о Потапыче.
Но Петрович успокоился далеко не сразу. Он ещё пару раз попробовал меня расшевелить, то чуть не плача, чтобы я не доводил его до греха прямого физического воздействия на меня, то говоря, что у него от моих известий всё в голове поперепуталось, а пока я буду вести разговор с призраком, так он, Петрович то есть, «усё как есть припомню». Наконец, видя, что я непреклонен, Петрович опустился обратно в кресло, всем своим видом олицетворяя укор такому бессовестному мне:
– Ладно, слушай…
Со слов Петровича выходило, что в астральном плане на дворец Люксембург, как оказалось, наложен какой-то барьер, непроницаемый в обе стороны. Однако сам вид этого барьера и некоторые иные косвенные признаки свидетельствуют, что к созданию барьера приложили свои лапы демоны. А вот откуда они там взялись – неизвестно, особенно учитывая то, что последний достоверный случай призыва демона произошёл в Восточной Азии лет пятьдесят назад. А в Европе, так и вообще – не один век прошёл с тех пор. Про близняшек же Петрович сказал, что они либо полудемоны, если демоном является герцогиня, либо якоря демона, с помощью которых он держится на Земле.
Да уж… Демоны, это, конечно, неприятно. Биться с ними я, естественно, не бился и договариваться с демонами меня никто не учил, но пара ритуалов изгнания у графа Ашениаси в загашнике должна найтись. Надо только понять, смогу ли я нынешний провести эти ритуалы.
* * **
Мне едва удалось затормозить Петровича перед памятным поворотом:
– Подожди, дай хоть приготовиться.
– Уф-ф… твоя правда. Переволновался я. Ну, иди.
Я поставил защиту и прошёл в комнату. Ночное (или, вернее, сумеречное) зрение мне обеспечивала защита, установленная ещё в Ипре.
В этот раз я явственно почувствовал моменты атак. Они ощущались как слабые дуновения ветра. Пришлось мысленно согласиться с Петровичем – атаки насылал не сам призрак. Об этом говорила как неизменная сила атак, так и одинаковые промежутки между ними.
Я огляделся. Призрак висел в дальнем углу комнаты, абсолютно безучастный ко всему. Внезапно он встрепенулся. Очевидно, заметил, что на меня атаки не действуют, и преисполнился надежд. Он подплыл ко мне и заговорил:
– Приветствую тебя, дитя. Я не вижу в тебе крови Тодтов. Кто ты?
– Ты прав, по крови я не отношусь к Тодтам. Первородный Серж Ривас, маркиз Ипрский, к вашим услугам. Однако моя родная тётка по матери – жена нынешнего барона Тодта.
Призрак попытался изобразить поклон. Ну как попытался – вместо того, чтобы согнуться, он стал растекаться по полу.
– Прошу простить мою неучтивость, первородный. Карл Тодт, вернее, был им когда-то.
– Вот по этому поводу я тебя и побеспокоил. Петрович сказал, что ты знаешь, как снять с тебя проклятие.
– Петрович?! Где?! – призрак закрутился вокруг своей оси. Да уж, сильно его домовой прищучивал, если одно только упоминание о нём, настолько выводит призрака из равновесия.
– Не беспокойся, он сюда не войдёт. Мне нужно знать, что произошло там, в замке Кобленц, и как снять проклятие.
Призрак тяжело вздохнул.
– Проклятия-то как такового нет, тут семье Тодт повезло. Не успел я дойти до зала алтарного камня рода Кобленц, меня раньше хранитель приголубил.
– Подожди, – перебил я его, – но почему тогда последствия для семьи Тодт были настолько тяжёлыми?
– Моя глупость. Я ведь не просто воровать частицу родовой магии рода Кобленц пошёл, я до этого ещё и ритуал одушевления провёл.
Я аж присвистнул. Ритуал одушевления – это возможность сохранить алтарный камень в том случае, если дом рода захватывают враги. Глава рода начинает носить в себе частицу, суть своего алтарного камня. Естественно, долго это продолжаться не может – через неделю глава рода погибал, причём погибал в любом случае. Только вот он мог либо своей кровью и энергией пробудить иной камень, придав тому свойства алтарного камня рода, или же попросту взорваться, если это не будет вовремя сделано.
– То есть ты не отколупывать кусок алтарного камня рода Кобленц пошёл, а принимать эту частицу в себя?! Ты… ну, у меня нет слов!!
У меня их действительно не было. Насколько я представлял себе теорию взаимодействия энергий, которую в университете нам вдалбливали целых четыре семестра, причём на «удовлетворительно» её знать было мало… Преподаватель попросту не ставил эту оценку. «Либо вы знаете этот предмет хорошо, либо вам нечего делать в университете». «Отлично», впрочем, он тоже не ставил, говоря, что на отлично этот предмет никто в мире не знает. Так вот, при удачной попытке в лучшем случае произошёл бы взрыв, который разнёс бы весь замок Кобленц. А в худшем… могла случиться цепная реакция формирования антиматерии. Тут половину Европы могло разнести к демонам!
– Да знаю я, что идиот!!! Хотел ведь, как лучше!
– А получилось, как всегда, – несколько нервно хохотнул я, постепенно успокаиваясь. – Ладно, это дело прошлое, за это тебе ещё перед богами отвечать. Ты мне лучше скажи, что делать надо?
