В теории всё было довольно просто: защита от таких атак, которыми, судя по описанию, «грешила» кикимора, была известна уже довольно давно – барьер помех. Главная прелесть этого барьера при борьбе с нечистью и прочими субъектами, обделёнными смекалкой, в том, что этот барьер изначально брал достаточно много энергии на отражение атак. Но, если суть атак не менялась, на отражение каждой последующей атаки уходило чуть меньше энергии, чем на предыдущую, вплоть до того, что вместо затрат энергии, барьер за их счет начинал пополняться ею. То есть поставить барьер, спокойно дойти до костяка Карла Тодта, разорвать связь между этим костяком и кикиморой (что вообще не проблема – достаточно сдвинуть его с места) и спокойно наблюдать из третьего ряда партера эпическую драму «наказание чересчур обнаглевшей кикиморы». Только вот пятьсот единиц, два заклинания высшей магии и ещё один маг в ранге не ниже специалиста, который будет отслеживать обстановку, поскольку ты сам ничего за пределами барьера не почувствуешь… Да уж, лучше бы и не вспоминал.
– А кикимора только на разумных реагирует?
– Ага, как же! Думаешь, я не пытался ей крысу какую подослать, чтобы та ей воплощение-то погрызла. Ан нет, сразу бросается и убивает. У нас-то в подземелье и крысы ни одной не осталось.
– А неживой предмет?
– Это ж какой ты неживой предмет пустишь, чтобы он сам двигался по всем коридорам?
– Да, это я не подумал. А вообще заранее почувствовать, что она атакует, можно?
– Можно, только вот не спасёт это тебя. Отскочить всё одно не успеешь.
Если в самом начале нашего разговора Митрич отвечал с охоткой и каким-то азартом, то теперь расслабился и отбивал мои реплики с ленцой и несколько свысока.
– А встречная атака?
– Ну это… Домовой замер. Так, абсолютно не шевелясь, он просидел секунд двадцать, а затем поднял на меня вновь загоревшиеся глаза:
– А ведь может и выйти. Смотри: я атакую, она отбивает атаку и атакует в ответ, но я уже не успеваю к её атаке подготовиться. А ежели мы с тобой вдвоём пойдём, то может и получиться. Она мою атаку отбила, ей надо примерно секунду на то, чтобы самой атаковать, и тут ты – она снова отбила, но тут уже я подоспел. А нам же главное – до тела этого непутёвого добраться. А уж как связь разорвём, мы её затопчем!
– Ну, это проверять ещё надо и силу атак подбирать. Да и в загашнике у неё могут ещё какие сюрпризы находиться. Так что подготовиться нам надо серьёзно. Слушай, – тут мне в голову пришла ещё одна мысль, – а ты не знаешь, как она к серебру относится?
– Не действует.
– А есть то, что действует?
– Полынь, только слабая она против этого монстра. Ещё куриный бог помогает, ну и можжевельник. А любит она корни папоротника.
– А себя она как, хитрой да умной считает?
– Ещё бы!
– Если я правильно понимаю, куриный бог должен её удары отводить, полынь чихать заставляет, а можжевельник – чесаться?
– Ну да.
– Замечательно выходит. А ты не мог бы мне добыть корней папоротника?
– Выманить её хочешь? Неплохая затея, только вот не выйдет ничего.
– А почему?
– У неё этого корня – просто завались. Ей человечек из замка поставляет, как лакомство.
– Тьфу ты. Опять облом.
– А чем тебе первый вариант не нравится?
– Мал я ещё для него. Мне ещё полтора года расти до первой инициации.
– Ну, полтора года это недолго. Можно подождать. Главное – надежда теперь есть.
– Надежда – это хорошо. Митрич, достань-ка мне полыни и можжевельника. И доступ в зельевую палату этой ночью обеспечь. Попробую я всё-таки ловушку ей приготовить, может быть, клюнет, а там ты главное не растеряйся.
– Уж будь спокоен, не растеряюсь.
* * *
В результате всех приготовлений спать я отправился уже далеко за полночь. И лёг не в карете, а в той самой комнате, где мы разговаривали с домовым.
Казалось, только прикоснулся головой к подушке, а меня уже расталкивают. Вскакиваю и вижу перед собой Митрича:
– Вставай, ищут тебя повсюду. Уже даже хотят карету ломать. Человечек-то главный вообще не ложился, бегает, орёт на слуг, а управляющего вообще высечь приказал и сказал, что если ты не найдёшься – тому головы не сносить.
– Так, Митрич, а ты можешь меня незаметно в карету доставить?
– Наказать их хочешь за неуважение? Правильно, пусть будет им уроком. А то они ни гостей, ни хозяина не уважают. Но ты смотри. Помочь-то я тебе помогу, но и ты тоже особо много с них за неуважение не требуй. Какие бы жильцы не были, всё ж мои жильцы, не чужие.
– Договорились, Митрич.
– Тогда одевайся.
– Зачем, я только вот штаны натяну и всё. Остальное пусть так и будет валяться… в карете.
Я и в самом деле не собирался особенно сильно наказывать Кобленцев. Мне с ними делить было нечего, поэтому пусть лучше у них передо мной хоть маленький долг появится, чем я им, образно говоря, карманы выверну.
Митрич исполнил всё, как обещался. Подойдя под его прикрытием к карете незамеченным, я скользнул внутрь, пока Митрич отвлёк обоих сторожей, которые могли заметить открывшуюся и закрывшуюся дверь кареты. Придав себе сонный вид и смяв постель, расстеленную на одном из диванов кареты, чтобы было ощущение, что в ней спали, я вылез с другой стороны.
– Что за шум?
– Простите, первородный, – тут же ко мне, кланяясь, подошёл один из стоящих около кареты людей. – Произошло ужасное недоразумение. Вас по ошибке поселили не в отдельных апартаментах. Прошу вас, пройдёмте туда.
– Вы меня разбудили… – я демонстративно посмотрел на часы, вделанные в одну из стен на внутреннем дворе замка. – Четыре утра, чтобы сказать мне, что я должен куда-то с вами идти? вы с ума сошли?
Сказав это, я демонстративно развернулся и зашёл обратно в карету. Конечно же у обитателей замка Кобленц возникнет множество подозрений, поскольку я до этого в карете не ощущался, а теперь – ощущаюсь отчётливо. Но эту несуразность к делу не пришьёшь.
Передо мной же открывается широчайшее поле разнообразный вариантов поведения. Я могу расписать свои моральные терзания какому-нибудь представителю пишущей братии, чьё присутствие на данном празднике гарантировано. Могу высказать публичное «фи» Кобленцам даже не объясняя причин, а они будут вынуждены это «фи» проглотить, могу отрицать те слухи, которые если не пошли вчера, то обязательно пойдут сегодня, что спасёт репутацию Кобленцев, а могу просто… промолчать, что я и собираюсь сделать. Это и не так сильно ударит по ним, то есть я выполню обещание данное Митричу, и всё-таки поставит их в неудобное положение, что позволит мне иметь относительную свободу в замке.
Второй раз меня разбудили около семи часов утра, мотивируя это тем, что мне надо до завтрака привести себя в порядок. Да, и именно поэтому меня к выделенным покоям вели самой кружным из всех возможных маршрутов. К чести Кобленцев замечу, что выделенные мне покои действительно принадлежали кому-то из членов семьи, а не были гостевыми.
