Пары недель у меня нет, так что придется положиться на то, что оскорбительный фундамент Зеб уже заложил.
– Не, итальянцы сюда не заявятся, – продолжал Майк, подравнивая свою плоскую кепку на манер, наверное, призванный передать его беспощадный настрой по отношению к итальянским гангстерам. – Это вроде как со спартанцами. Сразу много их сюда набиться не может, и мы можем валить спагеттиО день-деньской.
СпагеттиО. Миленько.
– Люди у тебя определенно имеются, – говорю я, встраивая очередное оскорбление в комплимент.
Люди Майка играют мускулами, заставляя свои куртки поскрипывать.
– С другой стороны, я повыбил дерьмо из большинства этих мужиков в одиночку, дважды, раненый, пару месяцев назад. Наверное, сейчас смогу вырубить четверых или пятерых из них, если придется.
К этому Майк готов.
– О нет, паренек. Больше нас за шкирман не схватишь. Келвин прямо сейчас нарисовал на твоем черепе красную точку.
И вовсе не в буддистском смысле, прикинул я.
Келвин. Я его помню. Молодой парнишка, весь в своих полицейских процедурах. С невозмутимым видом мелет вздор вроде «трасологические улики» и «типирование ДНК». Майк его обожает. В прошлом году он повысил мальчонку до номера второго. И вдруг я готов поклясться, что чувствую на затылке лазерную точку.
– Лады, тогда давай прямо к сути. Что я здесь делаю?
– Ты имеешь в виду метафизически? – говорит Майк, доказывая, что люди всегда могут тебя удивить.
– Нет. В смысле, зачем я сижу в твоем новом клубе, когда должен находиться в своем, занимаясь реконструкцией, чтобы ты мог поднять свои тарифы?
– Ты здесь, потому что я задолжал тебе убийство. Ты задержал всю мою деятельность на многие месяцы. Дьявол, паренек, ты отправил моего подручника в землю. Ты видел пресс-перктиву сделать мне больно, и ты воспользовался этой пр…
Я не могу этого снести. Будь он проклят, мой вспыльчивый нрав.
– Погоди-ка секундочку, паренек. Думаешь, я хотел угрохать твоего парня? Думаешь, это не лишило меня сна? Я дал ему все шансы уйти на своих двоих – так нет, твой звезданутый подручник полез на меня с заточкой, и мне пришлось обороняться. Я увидел пресс-перктиву выжить и воспользовался ею.
Келвин хихикает и тотчас же извиняется:
– Извини, Майк. Он сказал то слово. Ну, знаешь, которое ты говоришь, прям как ты говоришь.
Майк расстроен, что вся беседа катится не так, как он рассчитывал.
– Какое слово, Келвин? Какое это еще елдыканое слово?
Я спасаю задницу Келвина.
– Да ты заноза, Майк, знаешь ты это? Всегда пытаешься найти предлог для своего фуфла. Ты собираешься убить меня и сжечь мой клуб, если я не сделаю чего-то там для тебя, правда ведь? Так что просто скажи мне, что такое это что-то.
В этот момент я явно бросил свою психологическую тактику. Надолго меня не хватило. Преждевременное раздражение.
– Может, я просто убью тебя, – говорит Майк, осерчавший, что оказался предсказуемым. – Об этом ты никогда не думал?
– Нет, Майк. Потому что если б я был нужен тебе в виде трупа, тогда четверо или пятеро твоих парней оказались бы в больнице, а у меня заимелись бы неглубокие раны. Быть может.
Эта реплика переполняет лимит дерьма Майка, и он на секунду прикрывает глаза. А когда открывает их снова, мы лицезрим Темного Майка. Майка Беспощадного. Этот тип сбросил лоск цивилизации, как змея сбрасывает мертвую кожу. Ирландец Майк несет в себе расовую память кровавой революции, тюремных протестов и пырялова в темных переулках, и пара десятков лет в Нью-Джерси с вклиненными периодическими паломничествами на бродвейские представления надолго затушевать ее не могут.
– Лады, знаешь что? Пошел ты на хер, Дэн. Пошел на хер. У меня разыгрывается херова мигрень слушать твое херово дерьмо.
Какая уйма херов ни с того ни с сего. Когда я был вышибалой на полную ставку, я выдвинул гипотезу, утверждавшую, что между числом «херов» в предложении и неотвратимостью того, что херомёт полезет в драку, существует четкая корреляция. Четыре хера, и пора вытаскивать руки из карманов.
Атмосфера явственно накаляется. Мальчики Майка клонятся внутрь, будто высокие цветы, тянущиеся к солнцу. Они чуют, что время отрабатывать свою зарплату не за горами.
– Вот как все обстоит, понял? – говорит Майк. Губы его покрывают капельки слюны. – Этот город принадлежит мне, а ты мне невдупленно задолжал, Макэвой. Поворачивай это, как знаешь. Так вот, у тебя есть два способа выбраться из этой ямы. Либо Келвин продырявит тебе башку прямо сейчас и мне придется мыть пол «Хлороксом», либо мне нужен болван для доставки пакета парню по фамилии Ши в Сохо, который может быть малость вспыльчив. Вот. Два варианта. A или B, никакого C. Ой, вообще-то погоди. Есть вариант C. Вариант C – это Келвин сперва стреляет тебе по яйцам, а потом стреляет в голову.
Похоже, вариант B менее чреват незамедлительной ликвидацией, чем остальные. Впрочем, выглядит чересчур просто: доставить пакет к типу, который может быть малость раздражителен?
Малость раздражителен. Бьюсь об заклад, это преуменьшение века.
Все это чушь собачья.
Вероятно, Майк выдвигает меня на роль величайшего козла отпущения в истории. Я могу кончить с более одурелым видом, чем троянские мужики, которые приволокли полую деревянную лошадь в свой до недавнего времени осажденный город, дали страже выходной, а себе устроили пьяную оргию. Впрочем, есть тут и плюс: одуревшим я буду выглядеть недолго, потому что скорая смерть наверняка будет наступать зачинающемуся одурению на пятки.
– Нет, Майк. В жопу это. Попытаю судьбу прям сейчас. Почему бы нам не разыграть сценарий про бой насмерть? Я буду класть твоих ребятишек по паре зараз.
Майк лезет в карман и достает пакетик кокаина, высыпает на ладонь и просто слизывает, будто осел, лопающий сахар.
– Мне нужно было как-нибудь снять напряжение, – говорит он после минутной отключки. – А иначе, паренек, я просто убил бы тебя и насрал на это. Думаешь, я не знаю, что ты срешь мелким бисером? Ты можешь хамить мне хоть до Судного дня, но правда в том, что ты напуган, и чувствовать себя так сейчас – самая умная штука.
Блям. Похоже, кокаин прочистил Майку мозги.
– Ага, я напуган, но я не стану скакать из этого огня да прям в твое полымя. Мне нужно больше подробностей. Что в пакете? Откуда мне знать, что этот тип Ши не пристрелит меня на месте?
– Пакет могу доставить и я, мистер Мэдден, – говорит Келвин, жаждущий любой ценой вскарабкаться обратно на лестницу популярности после злополучного «пресс-перктивного» смешка.
Майк трет глаза своими толстыми большими пальцами.
– Нет, Келвин. Ты мой парень, и ты нужен мне здесь. Ши – просто оголенный провод под напряжением, так что мне нужен миротворец. – Он смотрит на меня. – Ты ведь миротворец, а, Макэвой?
