— Достаточно! — резко отвернулась маркиза, хлестнув по воздуху длинными локонами. И в тот же миг в коридоре протрезвонил, вонзившись в мозг острой иглой, проклятый колокольчик. — Все свободны!
Я огорченно вздохнул (эх, а ведь я только решил, что урок перестает быть скучным!) и вместе со всеми начал собираться.
— Не забудьте посетить мастера Ворга, Невзун! — ледяным тоном напомнила маркиза, когда я поднялся из-за стола.
— Как такое можно забыть! Мое первое наказание, всю жизнь о нем мечтал!
— Свободен, Невзун! — обессиленно рявкнула леди, приложив кончики пальцев к вискам и прикрыв глаза, чтобы не видеть выражения лиц уходящих адептов. — К следующему занятию принесете мне подробный отчет о своей работе! В двух экземплярах!
Я учтиво поклонился.
— Я приложу все усилия для того, чтобы отчет получился как можно более подробным. Отец всегда говорил, что у меня есть талант писателя. Правда, я еще и рисую, потому что в картинках легче выразить свою мысль, но оформление в словах, по его мнению, получается у меня гораздо лу…
— Во-о-он! — наконец прорвало маркизу на истеричный вопль.
— Как прикажете, — ухмыльнулся я и быстро вышел из аудитории, мысленно потирая руки и точно зная, что именно она получит в требуемом отчете.
ГЛАВА 5
Не так страшен некромант, как его окружение.
Нич
Обедать я отправился точно по расписанию — вот уж чего-чего, а это мероприятие я не пропустил бы ни за какие коврижки. Особенно в свете того, что Нич умудрился оставить меня без завтрака.
Подгоняемый зверским голодом, я нахально не пошел в столовую вместе с классом, а воспользовался ближайшим потайным ходом и оказался у раздачи минут за двадцать до того, как галдящие адепты обоих отделений АВМ, занятия у которых закончились в одно и то же время, заполнили просторное помещение.
Разумеется, к этому времени я уже успел перепробовать все имевшиеся в столовой блюда и нагрузил самыми вкусными из них свой поднос. После чего бережно отнес его к дальнему столику и, выбрав лучшее место, с урчанием набросился на еду.
— Ну и горазд же ты жрать, — скептически заметил за спиной знакомый голос.
Я скосил глаза, с аппетитом обгладывая куриную кость, и, приметив спускающегося по стене таракана, фыркнул.
— Фи, магистр, как это неучтиво с вашей стороны — мешать бедному студенту насыщаться. А еще знатного роду-племени… с каких это пор всякие там графья стали столь некультурно выражаться?
— С тех самых, как всякие там бароны… — ядовито отозвался Нич, проворно юркнув мне под локоть, пока его не заметили, — начали нагло жрать в три горла, не соизволив подождать голодного друга!
— Присоединяйся, — великодушно разрешил я, сунув ему обглоданную кость. — Мне не жалко.
— А молнией по носу не хочешь? — ласково осведомился таракан, отпихнув «подарок» лапой. — Или, может, тебе новый орган вырастить на лбу — то-то господин Ворг сегодня порадуется…
Я укоризненно посмотрел на спрятавшегося под рукавом мантии учителя.
— Что бы ты понимал! В костях же самый смак. Костный мозг знаешь какой питательный.
— Это ты своим горгульям говори, — пробурчал Нич, подтягивая к себе тарелку с исходящей ароматным паром котлетой и жадно вгрызаясь в ее нежное нутро. — А в моем возрасте есть жирное вредно.
— Тогда ешь траву, — мстительно посоветовал я, отодвигая тарелку так, чтобы он не смог до нее добраться, не выдав себя посторонним. — Я специально взял с раздачи целый пук, чтобы ты не угробил свое драгоценное здоровье, поедая эту невкусную, сделанную из куриного трупа дребедень.
Нич гневно засопел и, проглотив громадный кусок, недовольно уставился на меня снизу вверх.
— Слышь, ты… жертва домашнего насилия. Верни котлету, пока я добрый!
— Возьми морковку, — сосредоточенно жуя, сказал я и на всякий случай убрал подальше пирожки с яблоками. — Или хрен… хрен, кстати, очень полезен для здоровья. Особенно в пожилом возрасте, когда начинает страдать такая важная для мужчины функция, как… демон! Нич!
Вцепившийся мне в руку таракан угрожающе зашипел. Да так громко, что толпящиеся возле раздачи адепты начали недоуменно озираться. Но, к счастью, студенты были слишком озабочены проблемой добывания пищи, так что мои манипуляции внимания не привлекли. Поэтому я рискнул приподнять руку вместе с повисшим на ней тараканом и, опустив ее под стол, яростно потрясти. Понял, что это тщетно. Легонько стукнул тщедушное тельце о стену, ножку стола, собственную острую коленку… наконец наклонился к полу и мстительно придавил недовольного таракана ботинком, а когда тот от неожиданности раскрыл пасть, то проворно всунул туда хвостик от морковки и наставительно заметил:
— Добрее надо быть к людям, Нич, добрее… глядишь, никто из них на тебя случайно не наступит.
— Пусти! — злобно простонал таракан, бессильно скребя лапками по полу. — Пусти, гад, а то хуже будет!
Я широко улыбнулся и, придавив его еще немного, чтоб не рыпался, выпрямился, а потом с удовольствием вернулся к прерванному занятию. Благо адепты уже успели разобраться с очередью у раздачи, а затем, галдя и шумно обсуждая свои дела, начали рассаживаться за полупустые столики.
Народу, кстати, было много — поскольку на обед подтянулись старшекурсники, огромное помещение заполнилось в считаные минуты. Многочисленные столы, расставленные ровными рядами, моментально оказались заняты. Адепты, которым не хватило стульев, были вынуждены перекусывать стоя. А самые умные заняли стулья не только для себя, но и для друзей, охраняя их от посягательств менее расторопных студентов, пока остальные набирали еду на подносы.
Убедившись, что никому нет дела до меня и натужно хрипящего под ботинком таракана, я расслабился. Зверский голод уже отступил, в животе приятно потяжелело, а по телу разлилась истома.
Хорошо-о-о… И главное, ни за что платить не надо — питание адептов академия организовывала на высшем уровне, так что я мог до умопомрачения трескать деликатесы, не опасаясь за целостность своего кошелька.
— Гираш, смотри, кто там! — вдруг придушенно прохрипел Нич, в последний раз дернувшись.
Я поспешил приподнять ботинок и одновременно кинул быстрый взгляд на входные двери. После чего мигом позабыл про таракана и помрачнел.
Их было два с половиной десятка — хмурых, настороженных, стоящих плотной группой молодых людей в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Девушки и самые маленькие были оттеснены внутрь, а парни, напротив, оказались снаружи живого круга, готовые защищать остальных до последнего вздоха. И у каждого на мантии красовались черные грифоны, при виде которых у меня тревожно екнуло сердце.
Обычно мы одиночки и не терпим вторжения в свое личное пространство. У светлых во все века существовали какие-то общества, кружки по интересам, собрания, объединения, а некромантам это было не нужно. Мы жили, творили и умирали в гордом одиночестве, редко растрачивая время и силы на семью, женщин или что-то иное.
