Он приходил сюда уже на протяжении пяти лет, в первую очередь чтобы погрустить о родном доме, маме, папе, братьях и сёстрах, что остались счастливо жить в родной деревне, в то время как его забрали куда-то, чтобы сделать благородным человеком. И он старался – он действительно старался в меру своего понимания и каждый день делал новые открытия на своём тернистом пути к рыцарскому званию.
Он всегда слушался тех, кто пытался его чему-то научить, и однажды запомнив, что хорошо, а что плохо, пытался защитить всех окружающих от этого гипотетического «плохо». Его не понимали, ругали, наказывали, – но он всё шёл к своей цели, свято веря в то, что ему говорили уважаемые люди, как и в то, что он всё делает правильно.
Он искренне, как младшую сестру, любил Маришку, почитал дядьку Леха и Жако, прилагал такие усилия, а в результате чуть ли не каждый день рыдал в этом месте. Вот и сегодня – он тоже был прав, а тот парень нарушил правила, так почему же он такой сильный и правильный – проиграл целых два раза. Почему благословенная сила благородного оружия не сошла на него и почему теперь при виде того святотатца у него начинают трястись колени. Он старался, а его… на этой мысли Всеправедный смежил ему веки, и он как обычно отправился в свою любимую деревню, где прошло его счастливое детство. Где всё правильно и где нет и не может быть того парня со сталью в глазах.
Глава 5
Во всплесках огненной смеси
Сирийское солнце припекало мою грудь. Щит оттягивал левую руку, а кулак правой сжимал тактический крылатый молот отечественного производства. Покосившись на парней, оглядывающих окрестности через коллиматорные прицелы своих мечей и копий, я ускорил шаг, пинками подгоняя перед собой эльфа-проводника, с рычанием исполняющего «Владимирский централ», под аккомпанемент собственной электролютни.
Сегодня нужно обязательно дойти до бывшего домика Санта Клауса и перетереть накоротке со Снегуркой-пулемётчицей. Нашим хоббитам уже давно пора было отправляться в Нарнию, а без шерстяных носков они не смогут туда пойти. Ведь как установила разведка, после того как Назгулы захватили Урюпинск, в тех краях наступила ядерная зима, а у наших коротышек, как известно, на их телах нет ни единого волоска, от чего у них страшно мёрзнут ноги.
К тому же пилить придётся на Ми-8, а у этой машины, как известно, конно-велосипедная тяга, вот и придётся нам попотеть. Ведь из-за того, что Снежная Королева объявила холодную войну Чунга-Чанге и заморозила их Баунти, лететь нам придётся долго и на больших высотах. А ведь я предупреждал, что через Великую Стену лучше всего перемахнуть чартером Аэрофлота. Или как минимум не на вертушках, а зафрахтовать орла, ведь они могут работать на соломе даже полярной ночью.
Трижды грохнула пушка. Это опять шалят орки-ассасины, пытаясь сбить из ЗУ-23 нашего грузового дракона. Ну, держитесь, твари!
Поправив щит и перезарядив свой молот свежей порцией голубей с пучками сушёного лаврового листа в клювах, я, пригибаясь, длинными прыжками кинулся на оккупировавшего мачты «Чёрной Жемчужины» врага. Но внезапно из кустов поднялась фигура нашего эльфа-песенника, с трубой гранатомёта на плече и в немецкой каске с примотанными к ней лосиными рогами. Так вот ты какой, северный олень… Так и знал, что на фрицев работает, скотина ухатая. Ну, ничего – русские не сдаются!
Оскалившись, я развернулся к новому противнику. Но тубус, из которого торчал острый графитовый кончик заряженного в него карандаша, уже смотрел мне в лицо, и шансов достать урода не было. Это он так думал, ведь боеприпас у него с ластиком, а тот даёт плюс пять к силе и два к ловкости. Я же помнил о своей чудесной, без всякого сомнения, способности произносить слова задом наперёд и очаровывать фей, а потому без лишних раздумий кинулся в бой. Эльфа, видать, проняло, и он закричал:
– Игорь, Гаэн-дуна тебе в жёны! Открывай! Вставай! Беда! – и тут же нажал на кнопку спуска, выронив от волнения ластик.
Я закрылся щитом, и тут же один за другим прогремели несколько взрывов.
«Это не графит! – с удивлением подумал я. – Он детонирует по-другому!»
Что-то жахнуло ещё раз, и я проснулся. Осознав себя сидящим на выделенной мне кровати, в холодном поту, сжимая в правой руке нож, который перед сном сунул под подушку, я помотал головой, прогоняя остатки сна. А дверь продолжала сотрясаться от сильных ударов.
–
! Да вставай уже! Юна, или как там тебя! Разбуди хоть ты своего хозяина! Ты слышишь! – бесновался в коридоре Гуэнь. – Нужно убираться отсюда! Немедленно!
– Не ори! Проснулся я! Проснулся, – зевнув, я проморгался. – Только тут темно, как у негра в самой глубокой точке. Ни хрена не видно! Сейчас свет запалю и открою.
Бросив нож на кровать, я потёр лицо. Блин! Приснится же подобная хрень. Эльф вроде бы перестал долбиться, но шума от него меньше не стало, так как контрабандист продолжал драть глотку:
– Игорь! Ну, наконец-то! Быстрее пошли. Нужно успеть выехать до начала штурма!
Я пару секунд позависал, тупо пялясь в темноту, а затем зашарил руками по столу. Точно помню, где-то здесь оставил вчера огарок свечи, а главное – местные спички. В районе ног что-то зашевелилось. Не до конца проснувшееся сознание нарисовало мне пробравшегося в спальню паука, но я вовремя вспомнил про свою ламию. Стремительное гибкое тельце проскользнуло по мне на шею и, обвив её в пару колец, сладко зевнуло прямо на ухо.
– Юна упала! – сообщил мне сонным шёпотом донельзя чем-то довольный голосок. – Игорь тёплый, мне понравилось спать на тебе…
Звякнули звенья металлической цепочки, холодя кожу. Ламия снова приняла форму украшения, видимо решив, что досыпать в таком виде будет удобнее.
Я аж позавидовал. Мелкая засранка умудрилась вчера потеряться. Свинтила, бросив меня перед самой разборкой с Бруно, после того как почувствовала нечто… как она это назвала? «Взгляда Бога», кажется. Осталась в арсенале и пошла путешествовать по вентиляции, нашла какие-то приключения на свой хвост, еле нашла меня, а теперь спит сном младенца и в ус не дует. Вот мне бы так!
Наконец поиски увенчались успехом, я нашарил крупный коробок с длинными палочками, вроде каминных спичек, которые я видел у деда. Сняв колпачок и повертев пальцами жирный фитиль свечи, я переломил одну из этих странных штуковин, и она тут же весело вспыхнула. Запалив огонёк и разглядев, наконец, спартанскую обстановку отведённой мне комнаты, я встал и, подойдя к двери, откинул брус, впуская эльфа.
Он ввалился в комнату весь какой-то растрёпанный, с кое-как замотанной чалмой, со взглядом бешеного хомяка, но при этом преисполненный дикой жаждой деятельности и с моим дублетом в руках. Пока я наматывал первую портянку, он успел дать кругов пять по комнате, постоянно подгоняя меня, бормоча что-то на своём родном языке, поминая через слово своего Гаэн-дуна и прочие непотребности на уже доступном мне местном наречии. Затем, после моего обещания открутить ему уши, со вздохом, переходящим в шипение, рухнул на табурет.
