– Говорил он. Птица-говорун отличается умом и сообразительностью, – буркнул я и откинулся на козлах, прикрыв глаза от бьющего в них света. – Лучше бы чего-нибудь магического сотворил, здоровье поправить. Да и о том, что с утра придётся куда-то переться, я тоже ничего не слышал. Так что вообще скажи спасибо, что я тебя не оставил без ушей, когда ты принялся меня будить, а согласился ехать с тобой к чёрту на кулички!
– Не бухти! – Гуэнь, фыркнув не хуже гобика, отвернулся.
Обиделся, видать. Но мне на это было плевать, а сегодня так особенно, а сейчас – тем более. Хотя надо сказать, что доля правды в его словах имелась. Не стоило мне начинать квасить сразу же по возвращению на постоялый двор, да ещё к тому же на пустой желудок.
Но и оправдываться я не собирался. Вот как объяснить ухатому, что я банально сорвался. Что все эти драки, погони, штурмы замков и прочая дребедень воспринимались мною так, словно это был какой-то спектакль. Ну, или «ВрММОРПГ», про которые так любят писать нынешние фантасты.
Экшен, драйв и полное отсутствие времени на то, чтобы порефлексировать, а уж тем более подумать. Ни минутки, чтобы расслабиться! Надо двигаться, надо драться или бежать. Спасать свою жизнь и жизни других людей и нелюдей, так или иначе доверившихся мне, пусть и не всегда добровольно. А местный средневековый антураж – ну так это этакая обёртка от странной конфеты коричневого цвета. Посмотрел, развернул, да и выбросил фантик. А следующий так и вовсе мнёшь не глядя.
А вчерашний день, начавшийся с чёрной депрессии, едва не приведшей к трагедии, и принёсший осознание чуждой мне фэнтезийной реальности окружающего мира – просто-напросто оказался той соломинкой, что сломала хребет и так тяжелогруженому верблюду. Покинув девиц – искательниц приключений, я бездумно шатался по городу среди толп аборигенов, более не казавшихся мне малозначимыми статистами. В баронстве в этот день был какой-то праздник, народ гулял и славил своего господина, а я жадно разглядывал ярких, местами откровенно эпатажных, но таких знакомых по сотням игр и фильмов персонажей.
Все эти рыцари в сверкающих доспехах, маги в мантиях разных цветов, важный правитель в бархате и золоте, и радостные горожане, бросающие в воздух чепчики и береты… Всё это казалось мне неуловимо знакомым и одновременно чуждым и даже диким.
И тем острее ощущалось что то, что окружает меня – это реальность. И все вокруг происходит не по сценарию, написанному безымянным писателем, а просто люди живут в этом мире, по мере своих сил и разумения. Кто-то лучше, кто-то хуже, но то, как и что делать, они решают сами.
Вот карманник, ловко срезавший кошелёк с пояса толстого торговца. Трактирщик, торгующий вином на улице возле своего заведения, оступившись, разбивает кувшин. Он только что наполнял его прямо из здоровенной деревянной бочки, зачерпывая из её просторного нутра алую, терпкую жидкость мерным ковшом. А вот барон – хозяин этого города и учредитель празднества, морщится, глядя на одного из своих младших отпрысков, которого укачало прямо в открытой карете. И даже нищий у ворот храма местного «Всеблагого» божества, что пытается прикинуться слепым, но нет-нет да и взглянет заинтересованным взглядом на кошель прохожего – все они на своём месте, все участвуют в круговороте жизни.
Но я – нет. Я здесь чужой! Это не моё небо и не моё солнце. Здесь нет ничего, что я мог назвать своим. Всё осталось там – за той гранью, что разделяет два мира. И чтобы её преодолеть во второй раз, уже сознательно, явно понадобится приложить огромное количество усилий, времени и денег. Но на данный момент почти ничего из этого у меня не было.
А что было? Было не самое умное поведение и в целом шапкозакидательство – те самые причины, по которым аборигены Гавайских островов в своё время схарчили капитана Кука. В общем – я раскис и повесил нос, а в итоге решил, что хватит с меня потрясений, и вернулся на постоялый двор, чтобы подлечить нервы исконно русским способом – заказал вина и начал им целенаправленно наливаться.
Всё же я не американский маринерс, чтобы искать психолога и жаловаться ему, что, дескать, в детстве его лупили по заднице ремнём и поэтому он вырос геем и носит женское бельё. Я суровый русский морпех! А у нас из всех средств борьбы со стрессом марш-бросок на тридцать километров в полной выкладке и традиционная пьянка с вопросом «Ты меня уважаешь?», мордобоем, последующей мировой и разбором полётов на ковре у начальства.
Первый вариант для меня был недоступен в связи с отсутствием амуниции и оружия. Вряд ли мои доспехи и молот будут полноценной заменой бронежилету 6Б23-1 и ВАЛу. Да и как-то глупо будет, если командир отряда вдруг рванёт вокруг города а-ля Форест Гамп от хулиганов.
Так что остался вариант банально нажраться. Правда, тут встал во весь рост вопрос собутыльника. Мои спутники на эту должность ну никак не годились.
Сэр Амадеуш Кравчик вызывал лишь одно желание – дать ему в морду, но уж никак не поделиться с ним пьяными откровениями. Но подобное нарушение традиций и последовательности выверенного веками процесса лечения – меня никак не устраивало. В конце концов, драка и последующее пропесочивание со стороны старшего офицера было всего лишь дополнительной шоковой терапией.
Бруно и Мари проходили по статье «женщины и дети». И хотя против общества прекрасного пола я лично не возражал, и даже более того, всегда был только рад их компании, а тем более в такой момент, но в этом конкретном случае я склонен был отнести Машку не в первую, а во вторую категорию. «Дети». Воспоминания о жарком поцелуе ослепительной островитянки, которой Маруська проигрывала по всем статьям, будили определённые желания… например, поупражняться с ней в борьбе, желательно в партере, а при взгляде на нашу волоокую бледную немощь хотелось только одно – дать ей плюшку, стакан молока и отправить в «Артек» на две смены – чтобы глаза мне здесь не мозолила.
Ну, а здоровяка-оруженосца вообще никуда относить не следовало. Ребёнок он и есть, просто по ошибке засунутый в тело взрослого мужчины.
Оставался Гуэнь, но и ушастый в качестве собутыльника восторга не вызывал. Пить с этим хитрым лисом, даже под присмотром Юны, сейчас прочувствовав реальность этого мира, – я просто-напросто опасался. А то ведь как оно бывает – проснёшься утром без штанов… И ладно, если просто сопрёт! Про эльфов, знаете ли, много всякого разного наши писатели-фантасты понапридумывали! Не-е – нам таких собутыльников не надо! Лучше уж я сам с собой посижу, а всех остальных отправлю в «Артек» вместе с баронессой! Пофантазирую на тему леди Беатрис!
Сказано – сделано. Весь вечер я основательно нагружался продукцией местных виноделов, разогнав всех своих попутчиков, которые по какой-то причине упорно крутились возле меня. Ну, или гулять, если кому-то хочется. В результате, глядя на мою кислую морду, захотелось всем, даже Машке, которой до этого жизненно необходимо было «посмотреть на салют на фоне баронского замока из тенистого садика вместе с сэром Игорем…». Так что лечить расшатанные нервы мне никто не мешал.
Зато утро началось с ушата холодной воды, дикого визга Юны, моего отборного мата и невнятных объяснений чем-то перепуганного Гуэня, что нам, дескать, срочно нужно куда-то ехать причём обязательно вдвоём. А теперь этот ухатый садист-водолей изображает из себя оскорблённую невинность, демонстрируя всем встречными и поперечным медленно наливающийся синевой здоровенный фингал под глазом.
