Перед фургоном не было никакого движения, как, собственно, не видел я ни Бруно, который, по идее, должен был защищать свою госпожу, так и её самой или Амадеуша. Только от оставленного на костре котелка валил чёрный дым. Что бы оруженосец ни пытался приготовить нам этим вечером – оно благополучно сгорело. А заодно я приметил местечко, где засел неведомый стрелок.
Стелящаяся по земле фигура эльфа, бежавшего до этого рядом со мной, но не обласканного вниманием неведомого снайпера, как раз скользнула под брюхо у нервно озиравшегося гобика. Находясь метрах в двухстах позади, я прекрасно видел, как контрабандист, не жалея своего национального халата, рухнул на землю между задними копытами химерала и споро пополз к заднему борту телеги. Затем он перекатился на спину и, протянув руку к днищу, резко за что-то дёрнул, а затем – исчез.
Да-а… А я и не знал, что в фургоне есть ни много ни мало нижний люк в кузов! Настолько искусно он был замаскирован, а может быть, виной всему была пресловутая магия. В любом случае жест, который он показал мне, вновь появившись под телегой, я мог интерпретировать только как «В фургоне пусто!»
Сидеть далее, укрывшись за глыбой менгира, чувствуя, как в плоскость щита нет-нет да и прилетают срикошетившие от камня неведомые снаряды – было бессмысленно. Конечно, будь у меня хотя бы «калаш», то можно было бы и устроить перестрелку с гадом, засевшем на одном из курганов, метрах в трёхстах от фургона. Именно оттуда по странной изломанной и спиралевидной траектории прилетали снаряды.
Несколько раз, глубоко вздохнув и припомнив тактику полицейского штурма со щитом, которую нам пару раз преподавали на дополнительных курсах, когда наш взвод морпехов возили на сочинскую базу ОМОНа. Перехватил правой рукой жёсткую скобу и, расслабив плечо, хотел уже медленно, упираясь в землю обеими ногами, выйти из укрытия и, двигаясь для начала к фургону, выдерживать постоянный обстрел, как всё прекратилось.
С секунду я промедлил, опасаясь подвоха со стороны снайпера, способного в этом средневековом мире атаковать на полукилометровом расстоянии. Высунулся из-за укрытия и лишь затем рванул со всех ног, виляя словно заяц, а затем и вовсе припустил сломя голову.
Пуль или что это там было – более не наблюдалось. Когда я пронёсся мимо фургона, ко мне присоединился эльф, а затем, покрыв оставшееся расстояние, уже с оружием в руках, готовые дать бой, мы взбежали на курган.
Неизвестного стрелка, вооружённого чудо-устройством, способным метать снаряды на огромные, по местным меркам, расстояния, на вершине утыканной камнями насыпи не наблюдалось. Зато под склоном меж белых, с зеленоватыми отметинами мха булыжников я увидел две знакомые фигуры. Баронесса Мари лежала на земле без движения и то ли была мертва, то ли находилась без сознания, а рядом с ней возвышался Амадеуш Кравчик с обнажённым мечом в руке.
Рыцарь представлял собой жуткое зрелище. Левая рука его была в буквальном смысле измочалена. Железо и плоть ошмётками свисали с белеющих костей, орошая траву под его ногами потоками тёмно-красной крови. По лицу от лба и до подбородка тянулся алый шрам, а всклокоченные волосы, казалось, шевелились от ветра.
– Где он! – крикнул я, сбегая с кургана к нашим спутникам. – Кто на вас напал? Что с Мари? Она жива? Ну Кравчик – ну молоток, с меня как минимум буты…
– Презренный павший! Нечафуил! Ты думал, что так просто справишься с императорм всех людей и всея Орхестры в его собственном тронном зале! – пробулькал Амадеуш. – Но я ввергну тебя в бездну, из которой ты вылез…
– Что это с ним? – спросил, нагоняя меня, Гуэнь, с прищуром осматривая рыцаря. – Аккуратнее…
– Да ладно тебе. Похоже, контузило парня, – произнёс я, направляясь прямиком к Мари.
Нужно было понять, что с ней и по возможности оказать первую помощь, как, впрочем, и нашему героическому рыцарёнку.
– Ты не пройдёшь! – прошипел незнакомый голос, и Кравчик каким-то едва заметным плавным движением оказался у меня на дороге.
– Спокойно, сэр! Свои… – начал было я, но тут же с матом отшатнулся, прикрываясь щитом от меча, выбившего искры из его серебристой поверхности. – Твою мать! Гуэнь, что это с ним!
Говорил сэр Алый Благоверный не ртом. Шевелилась заполненная зубами-молярами трещина, вертикально-прямо через нос пересекающая его лицо и уходящая глубоко в голову. Это её я издалека принял за кровоточащий шрам.
– Вы все умрёте, а я – император всея Орхестры, сделаю вас своими рабами на века, – пока Амадеуш, или кем он там являлся, говорил, его правая рука внезапно удлинилась, изогнулась и с хрустом надломилась вместе с доспехом посередине плеча, образовав новый сустав, а шея с треском обзаводилась новыми позвонками. – Вы будете пресмыкаться передо мной, вашим властелином!
Голова создания пару раз перевернулась по часовой стрелке и застыла горизонтально, а бывший рот, быстро расширяясь, пополз к глазам, от чего нос вздулся и лопнул, выплеснув из ранки мерзкую жёлтую субстанцию, напоминающую гной. С глазами тоже происходила какая-то пакость, бывший Кравчик как будто не мог решить, сколько глазных яблок должно умещаться в одной глазнице, а потому они то и дело выпадали, отваливаясь словно перезрелые фрукты от веток старого дерева.
Меч экс-рыцаря свистнул и опустился на подставленный мною щит. Я ухнул, пригнувшись под нестерпимой тяжестью, навалившейся на моё предплечье. Удара как такового не было – дворфская вундервафля погасила его в зародыше, но та мощь, с которой давил на меч Амадеуш, передалась мне полностью.
– Гуэнь! Что это за хрень? Это наш блондин или какая-то неведомая… – я не договорил, уклоняясь от очередного удара. – Его убивать нужно или спасать?
– Убивать, Игорь. Только убивать, – холодно ответил мне эльф, мягким кошачьим шагом обходивший чудовище. – Это хаос, и этому не место среди живых. Моя вина, что сей аристократический болван вытащил его под очи Ши Ли Луна. Прости меня, Игорь, ты был абсолютно прав, когда поносил меня за безответственность, я же в обиде своей был слеп.
– Да проехали, братан! – рявкнул я, с оттягом обрушивая свой молот на разделившуюся на несколько лепестков голову создания.
Плоть твари чавкнула, но никакого другого эффекта удар не принёс. Выдернув завязший в тугих пульсирующих мышцах боёк, я подставил щит под очередной удар ещё раз удлинившейся руки, заполучившей за это время новый сустав и, кажется, начавшей разделяться на две части, и, провернувшись на месте, подрубил ноги создания его толстым нижним краем. Оказавшись спиной к противнику, привстал, замахиваясь наискосок, продолжая поворот, и резко опустился, нанося жуткий по своей мощи удар в грудину повалившейся на землю твари.
Воевать так с оружием глупо, если следовать классике. Я импровизировал, пользуясь знаниями разнообразных рукопашных стилей. Просто в данном случае вместо ноги использовался щит, вместо падающего на противника локтя – мой молот. Только это было ещё не всё. Вновь оказавшись на ногах, я со всей дури опустил свой щит на живот визжащего от боли монстра. Прямо острым концом длинной нижней части креста, неожиданно легко ломая стальные пластины нагрудника и навалившись всем телом, рассекая плоть и позвоночник.
