– Да, – сконфузилась Кира. – Верно. Тут оно.
Леся хмыкнула. И отвернулась. А Кира принялась снова изучать письмо. Читала она долго. А потом толкнула задремавшую за это время Лесю в бок.
– Слушай, а что там баба Клава рассказывала про того своего дядю, который жен своих лупасил?
– А? – сонно откликнулась Леся. – Что?
– Как звали того родственника бабы Клавы, на которого, она еще сказала, наш Федюнчик похож?
– Нет, не помню.
– Скажите, какая! Куда я письмо дела, она отлично помнит! – вспыхнула Кира. – А как что-то важное, не помнит!
– Дядя нашей бабы Клавы – это для тебя важно?
Леся даже глаза от изумления открыла. И уставилась на подругу.
– Зачем он тебе? Он же давно умер. Баба Клава сама так сказала.
– Да. Но как его звали? Ты помнишь?
– Нет. Хотя… Кажется, Артем. Да, она так и сказала, Артем.
– Вот оно что! – воскликнула Кира. – Кажется, я начинаю прозревать.
Леся зевнула. И спросила:
– Ты поняла, куда дед Лаврентий спрятал маску?
– Нет. Думаю, что это нам Клавдия Захаровна сказать должна.
– Она не помнит.
– Вспомнит, – уверенно произнесла Кира. – В письме дед намекает на то, как ловко в детстве баба Клава пряталась от других детей в каком-то тайнике.
– И что?
– Наверное, нечто подобное он соорудил и для своей маски.
И, приободрившись, подруги еще немного полежали на солнышке. Потом не вытерпели. Собрали свои вещи и помчались домой. Выпытывать у бабы Клавы, где она пряталась в детстве. И беседовать с Федюнчиком на предмет того, что ему нужно у них в доме. Если ничего, то пусть уматывает. А если есть что-то, что он ищет, то не мешало бы поделиться.
Мужик уже проснулся. И с недовольным видом сидел на скамеечке в тени у дома. Увидев подруг, он мигом разорался:
– Вы что мне за молоко такое притащили? Весь день проспал! И до сих пор голова чугунная!
– Чугунная она у тебя всегда! – буркнула себе под нос Леся. – А что проспал, очень даже хорошо. У нас от тебя головы отдохнули.
– Что сказала?
– Сказала, что сон для больных людей – это первое лекарство!
– Без советчиков обойдусь! Где вы шлялись?
– Тебе какое дело? – обозлилась на него Кира. – Ты нам кто? Муж? Брат? Или, может быть, сват?
Ответ Федора их сразил буквально наповал.
– Я в этом доме единственный мужчина получился, – заявил он им. – И поэтому должен контролировать вас всех! Вы, бабы, такие: чуть вам волю дашь, вы в загул пуститесь! Пока я тут, вы в каждом своем шаге передо мной должны отчитываться!
– Иди ты!.. – задохнулась от гнева Кира. – Контролер нашелся! Лучше объясни, какого черта ты сюда к нам напросился!
– Вы сами меня пригласили!
– И не думали даже! Ты приехал, и не выставить тебя теперь!
– Нинусик…
– Даже не думай нам снова втирать про беременную Нинусика! Мы с ней говорили. Ничего она не беременна.
Однако если подруги думали, что Федор смутится, они ошиблись.
– Сейчас нет, но будет, – заявил он подругам. – И все равно ей нужен свежий воздух!
– Брось! – почти завизжала Леся, а Кира кивнула и добавила:
– Вы что-то ищете в этом доме! Только вот что?
– Ничего не ищем!
– Ищете!
– Нет!
– Ищете, ищете! И я тебе даже скажу, что вы ищете!
– И что же?
– Наследство деда Лаврентия ты ищешь! Золотую маску Урода!
Услышав эти слова, Федор побледнел и озлобился. Причем зло поднялось и заплескалось у него у самых глаз до такой степени явственно, что подругам даже стало страшно. И они порадовались, что бабка Клава очень предусмотрительно вывернула Федору руку. С одной здоровой рукой он не очень-то сможет на них давить.
Однако девушки на всякий случай отошли от Федора подальше. Ведь как ни крути, а одна рука у него все еще оставалась здоровой. Но Федор и не думал за ними гоняться. А вместо этого угрюмо спросил:
– Кто вам сказал про маску? А-а-а! Не говорите! Сам знаю! Эта старая грымза из Тулы наплела чепухи!
– Да, баба Клава все рассказала нам про историю вашей семьи. И тебя она признала.
– Не могла она меня признать. В жизни с ней не виделись!
– Зато она видела и хорошо помнит твоего отца!
Некоторое время Федор мрачно молчал, сверля подруг пронизывающим взглядом. Понял, что отступать они не намерены. И решил частично покаяться. Заметив это, Кира поторопила мужика:
– Выкладывай давай про своего отца.
– Не отца, – еще более угрюмо поправил ее Федор. – Деда! Вот с дедом моим, да, баба Клава встречалась. Хотя лично я-то своего деда не знал. Когда я родился, он уже умер. Но говорят, я на него похож.
– Похож, – кивнула Кира. – Очень даже похож. До того, что дед Лаврентий, когда тебя увидел, за деда принял. За Артема.
– Ну, вы даете! – восхитился Федор. – А это вы откуда узнали? Вы же деда Лаврентия при его жизни не знали вроде. Или я чего-то неправильно понял?
– Все верно. Никогда не видали старика. И не говорили с ним.
– Откуда же про меня узнали?
– Из его письма!
Известие о письме привело Федора в сильнейшее волнение. Он потребовал, чтобы подруги немедленно показали ему это письмо. Да не на тех напал!
– Ничего мы тебе не покажем! – заявила ему Кира. – И знаешь что, вали отсюда подобру-поздорову, наследничек!
– Никуда не уеду!
– Это не твой дом!
– Но и не ваш!
Возразить на это подруги смогли только то, что они заплатили за аренду. Но это произвело на Федора весьма слабое впечатление.
– Никуда я отсюда не уеду, покуда маску не найду!
– Зачем она тебе сдалась?
– Реликвия! Никуда не уеду, пока не найду ее, – заявил он им, тяжело поднимаясь со скамейки. – И зарубите себе это на носу, сороконожки!
Подруги растерянно посмотрели ему вслед. И что им делать? Силой такого здоровяка им не выгнать. Это ясно. Напоить лекарством бабы Клавы и бесчувственным отвезти подальше? Так бесполезно, обратно дорогу запросто найдет. Да и не станет он больше пить молочко. Осторожный, зараза. Мигом понял, что неспроста целый день продрых без задних ног.
До вечера подруги ломали головы, как бы им избавиться от наглого Федора. И не придумали ничего лучше, как пойти с делегацией к Нинусику. Но та, наученная мужем, держалась твердо.
