— Никогда не говори «никогда», — напомнил он ей и получил в награду укоризненную улыбку.
— Ну разве что он предложит мне стать полноправным компаньоном, — продолжала Наташа, — но, ввиду последних событий, такое тоже вряд ли произойдет раньше чем рак на горе свистнет.
— Хорошо, я понял. Вы туда не вернетесь, — сказал Дарий. — Но если вы не собираетесь возвращаться и не хотите мстить… то чего вы хотите?
Плечи Наташи опустились, Дарий понял, что задал правильный вопрос, и порадовался тому, что ее губы расплылись в улыбке, которую он так ждал. Наконец-то ожили и ее глаза.
— Неделю назад я могла прийти в любое агентство по недвижимости в Лондоне, и меня тут же взяли бы на работу, — сказала она. — Теперь, когда я осталась на мели, мой телефон зловеще молчит.
— Вы удивлены?
— Нет, и я не стала никого смущать, напоминая о прошлых щедрых предложениях.
— Уверен, они все страшно благодарны вам за такую тактичность, — заметил Дарий, не в силах сдержать улыбки. Наташа Гордон начинала ему нравиться. У нее только что буквально выбили почву из-под ног, и все же она не сдается.
— Я не рассчитываю на то, что обо мне хоть кто-нибудь вспомнит. — Она замолчала, видимо ожидая, что он как-то отреагирует на ее слова. Дарий прорисовывал линию ее подбородка. Хорошо очерченного, решительного подбородка… — И единственный способ это сделать — продать Хедли-Чейз, — продолжала она, предлагая ему возможность выручить ее.
— В таком случае нелегко вам придется.
— То же самое можно сказать и про вас, — заметила она, отпивая чай. — Не скрою, дело потребует определенной изобретательности и фантазии, зато и стимул велик. — Наташа искоса взглянула на него, прищурилась, заметив, что он разглядывает ее, но на сей раз не отвела взгляд. — Кто будет стараться изо всех сил, чтобы найти вам покупателя? — продолжала она. Настало время привести решающий довод: — К тому же бесплатно!
— Бесплатно? За такую благотворительность вас выкинут из гильдии агентов по недвижимости, — предостерег он.
Кончики ее губ дрогнули, снова расплываясь в улыбке. Он понял, что пропал.
— Поверьте, такое предложение делают один раз в жизни. Что вы теряете? — настаивала она. От нее исходили почти видимые волны силы и азарта. — Мы как будто созданы друг для друга.
Он покачал головой. На самом деле ему нельзя даже говорить с ней. С его адвокатами припадок случится, если они узнают!
— Агент по недвижимости, которую никто не возьмет на работу, и дом, который никто не сможет продать? Вот уж правда, отличное сочетание! — Он не сумел удержаться от смеха.
Она посмотрела на него поверх кружки:
— Дом нужно как следует прибрать. Вымести сухие листья. Вставить в окна стекла.
Он нахмурился:
— Говорите, там разбито окно?
— А вы не знали? А ведь я предупредила вашего смотрителя. Он обещал передать все душеприказчикам. Послушайте, я не пытаюсь представить все так, как будто продать Хедли-Чейз будет легко, — сказала она. — Вы не продаете ухоженный домик с четырьмя спальнями на небольшом расстоянии от хороших школ.
— В таком случае мне бы вообще не требовалась ваша помощь!
Он признался в том, что действительно нуждается в ее помощи, и они оба понимали это.
— Я могу лишь обещать, Дарий, что вам не придется ни в чем участвовать лично. Понимаю, как вам сейчас тяжело…
— Вряд ли. — Никто не мог даже отдаленно представить себе, какие чувства он испытывал к этому дому. Целый вихрь воспоминаний и эмоций, какие в нем пробуждались при мыслях о Хедли-Чейз.
— Нет, конечно нет, но Хедли-Чейз уже несколько столетий принадлежит вашей семье. Представляю, как должно быть тяжело его продавать.
— Вы так думаете? — спросил он, глядя на нее сквозь скрещенные пальцы, испытывая ее. — Решили, что мне стыдно из-за того, что не по карману его содержать?
— Нет! Конечно нет. — Кровь снова прилила к ее щекам. — Вам нечего стыдиться! Во всем виноваты ваши предки… — Сообразив, что не стоит критиковать его родственников, она поспешила добавить: — Я приложу все усилия для того, чтобы для вас все прошло безболезненно! Вас я прошу лишь сообщить адвокату и смотрителю о том, что я буду заниматься всем от вашего имени, а потом можете вообще забыть о доме.
Он делано рассмеялся:
— Вы что же, ручаетесь, что продадите его?
— Ручаюсь, что больше не побеспокою вас без достаточно веской причины, — ответила она.
Поздно! Наташа Гордон беспокоила его больше любой другой женщины на свете, но Хедли-Чейз висел мельничным жерновом на его шее. Имение — тьма, поглотившая его предков. Оно свело в могилу его деда, когда тот в последний раз попытался взять в руки тот мир, который когда-то принадлежал ему. Мир, которым он правил. Дед хотел управлять будущим. И им тоже… Чем скорее он избавится от Чейза, чем скорее эта ноша свалится с его плеч, тем лучше.
— Предположим, я позволю вам заниматься моим делом, — сказал он так, словно еще ничего не решил, — но каков ваш план действий?
— План?
— У вас нет ни денег на рекламу, — продолжал он, — ни витрины, в которую могли бы заглядывать прохожие, ни даже колонки в «Желтых страницах».
— Верно, зато у меня есть Интернет, социальные сети…
— Называть мое имя нельзя, — предупредил он, окинув жестом свою студию, — и запрещаю вам вообще рассказывать что-либо обо мне, чтобы привлечь внимание общественности.
— Все будет сделано очень аккуратно, — заверила она его, слишком легко соглашаясь. — Ничего кричащего или такого, что могло бы вас смутить. Я даю вам слово.
— Ваше слово в данном случае не имеет никакой цены. Как только сведения просачиваются в Интернет, вы больше не имеете над ними власти.
— Ничто не просочится, если я все сделаю правильно.
— С какой стати я должен вам верить?
Она нахмурилась, не понимая, куда он клонит:
— Дарий, в конце концов, речь идет всего лишь о доме!
Она ошибалась, но он и не ожидал, что она поймет то сплетение любви и ненависти, которое связывало его с Хедли-Чейз. И с собственными родными.
— Я ответил на все ваши вопросы, — сказал он, давая понять, что разговор окончен.
Наташа покачала головой.
— Если бы я знала ответы на все вопросы, — ответила она, — я и сейчас работала бы в фирме «Морган и Блэк».
— Это…
— Что?
— Ничего.
С какой стати он должен ей верить? Скорее всего, работу она потеряла из-за собственной профессиональной непригодности. И только ложь Майлза Моргана о ее нервном срыве и то, что он публично унизил ее, выглядело непростительно. К тому же его трясло от одного вида Майлза Моргана.
