— Без подписи-то?
— С письмом от тебя, подтверждающим мое авторство, он бы у тебя его с руками оторвал.
— Нет! — Слово вырвалось у нее само собой. Такую личную вещь она ни за что не показала бы ни Фредди, ни кому-либо еще.
— Ты могла бы просто оставить его у себя, — продолжал настаивать он.
— Чтобы в старости шокировать внуков?
Во второй раз она предоставила ему возможность улыбнуться воспоминанию о прошлом, более счастливом моменте. И снова он не воспользовался ею.
— Ты оставил мне напоминание о себе, Дарий. Воспоминание, которое надо было холить и лелеять… — Она раскрывалась до конца, обнажала свой внутренний мир. — Я потеряла право обладать чем-то столь прекрасным, когда все испортила своим недоверием.
— Доверие — дело обоюдное, Наташа.
— Ты доверился мне, ни о чем не спрашивая.
— Тогда речь шла о делах. А тут…
Она спрашивала себя, что заставило его надеть такую непроницаемую маску. Что она должна сделать для того, чтобы заставить его ее снять. И вдруг, теряясь в сомнениях, она словно увидела проблеск света в темноте. Доверие. Все зависело от доверия.
— Что?
Он покачал головой.
— Ты поделилась со мной воспоминаниями о своем прошлом, Наташа, предоставила мне возможность раскрыться перед тобой, но я оказался не так смел, как ты.
— Нет… — Она инстинктивно схватила его за руку, сжала пальцы. — Тебе трудно. И сейчас не время. Я все поняла.
— А я понимаю насчет рисунка. Если бы он ничего для тебя не значил, ты либо сохранила его у себя как воспоминание о страстной ночи, либо сейчас консультировалась бы насчет его ценности с Фредди Гловером.
— Если бы он ничего не значил, — ответила Наташа, — ты бы так не злился!
Какое-то время они просто смотрели друг на друга, понимая, что пересекли невидимую черту.
— Я уходил от людей с тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет, — объяснил он ей. — Я пытался уйти от тебя.
— Почему?
— В «лендровере» есть что-нибудь скоропортящееся? Можно бросить его здесь на пару часов? — спросил он, как будто не слыша ее вопроса.
Наташа покачала головой. Он встал, закрыл ее ноутбук и передал его через стойку бара.
— Питер, вы присмотрите за ним?
Тот кивнул.
— Давно вы у нас не появлялись, Дарий.
— Очень давно, — ответил Дарий, направляясь к двери. — Ничего, скоро все наверстаем.
— Дарий, — запротестовала Наташа. — Вся моя жизнь зависит от моего ноутбука!
— Здесь его оставить безопаснее, чем запереть в машине. Скоро я заберу его и перегоню машину.
— Да, но…
— Я ушел из Хедли-Чейз на своих двоих. Обратно мне нужно вернуться так же. — Он дошел до порога, затем обернулся и протянул ей руку. — Ты идешь со мной?
— Почему я, Дарий? — спросила она, беря его за руку.
— Не знаю, — ответил он, и на его лице наконец появился намек на улыбку. — Наверное, мне больше никто не подойдет.
Он не произнес ни слова, пока они не прошли сквозь открытые ворота Хедли-Чейз и не оказались на тропинке, ведущей к реке.
— Раньше на том берегу реки жила семья Кларендон, у подножия холма стоял дом в георгианском стиле. Наши семьи очень дружили. Мой отец и Кристабель Кларендон были практически помолвлены еще в младенчестве.
Его отец…
— Сейчас в том доме располагается головной офис одной компьютерной фирмы, — заметила Наташа. — Стив мне рассказал.
— Какой Стив?
— Охранник. Там у них вчера ночью сработала сигнализация… Ложная тревога. — Она повернулась к нему. — Помолвлены?
— Они оба были совсем еще детьми, — ответил он, снова продолжая путь. — С обеих сторон были большие деньги и земли, так что они идеально подходили друг другу.
— Но нужно же и еще кое-что помимо денег и земли!
— Да что ты говоришь? Свадьбы по сговору родителей очень распространены в других странах, а отец и мисс Кларендон к тому же знали друг друга с детства. Никаких сюрпризов не должно было быть.
— Сюрпризы всегда возможны.
— Да… — Они пробрались наверх сквозь деревья и остановились у старого бука; из мощного основания росли четыре ствола. Он посмотрел наверх. — А он все еще здесь. Домик на дереве.
Он поставил ногу на ветку, выпиленную в форме ступени, поймал другую ветку, подтянулся на ней наверх, чтобы посмотреть, а затем исчез внутри.
— Там безопасно? — спросила она, следуя за ним. — Ого… Вот это домик на дереве.
— Гэри смастерил его для меня, — ответил Дарий.
— Гэри? — Крепкий пол был выложен деревянными досками, в плотной соломенной крыше когда-то гнездились ласточки, холщовые стены можно было поднять. На полу лежали ковер и стопка подушек, выцветших, рваных, мятых и проклеванных птицами. — Почему?
— Его отец работал в поместье. Был ловчим, садовником, выполнял другую необходимую работу. Когда Гэри бросил школу, он стал помогать отцу в поместье. В том числе он развлекал меня, когда я приезжал домой на каникулы… И вот как-то летом соорудил для меня такой домик.
— Он неплохо потрудился над ним.
— Для меня он был не просто работником, а кем-то вроде старшего брата, — продолжал Дарий. — Он учил меня всяким полезным вещам, о которых не узнать от взрослых.
— Пить, читать мужские журналы, время от времени забивать косячок? У меня есть братья, — напомнила она ему, когда у него от удивления поползли вверх брови. — Ты себе даже не представляешь, как я хотела быть мальчиком.
— Можно я скажу, просто так, к слову? Я очень рад, что ты все-таки не мальчик.
— Я тоже, — заверила она его. — Мужчины носят такую скучную обувь.
Он посмотрел на фиолетовые балетки у нее на ногах:
— Мило.
На мгновение она представила себе, как он нагибается, снимает одну из них, целует ее ножку… Она прокашлялась.
— А что ты делал здесь, наверху?
— Пока был маленьким, находил здесь убежище. Это был своеобразный притон, хранилище для всяких секретных вещей. Мы любили сидеть тут в сумерках и наблюдать за барсуками.
— Великолепно.
— Конечно… Разумеется, Гэри никогда не тратил столько усилий просто так, без каких-то тайных мотивов. Когда я уезжал в школу, он приводил сюда девушек. — Дарий пожал плечами. — Когда я стал постарше, я поступал так же.
— Барчук, который соблазняет поселянок? — поддразнила она его.
— Скорее, наоборот, — ответил он, и в его улыбке она прочитала воспоминание о чудесной поре юности, которая была чем-то сильно отравлена. — Я осмотрю домик и приведу в порядок для твоих племянников и племянниц.
