Он дернулся, как от удара, и сжал зубы.
— Она пока ничего не знает.
— Но мы ведь не сможем скрывать это от нее? — допытывалась она.
— Когда я поставлю ее перед фактом, она не сможет не признать нового члена нашего племени. — На его скулах заходили желваки.
— Значит, твое мнение неизменно и ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы я изучала вашу культуру и язык?
Она тряхнула головой, сбрасывая его руки. Да, чудес не бывает: перед ней все тот же Аарон Труэно, упрямый и своевольный тип. Которого, к сожалению, она любит всем сердцем.
— Тей, послушай. — Его голос смягчился. — Ты сама понимаешь, что не сможешь игнорировать тот факт, что я другой. Чем раньше ты примешь меня таким, какой я есть, тем лучше будет для всех.
— Я-то принимаю тебя таким, какой ты есть, — бросила она. — Это ты и твоя семья не хотят признать меня такой, какая я есть.
Аарон взял ее руку и надел кольцо на палец. Оно пришлось ей впору.
— Как тебе удалось так верно угадать мой размер?
В прозвучавшем вопросе она вдруг с удивлением узнала своей голос.
Аарон усмехнулся.
— Ты меня обижаешь, дорогая. Я знаю каждую впадинку, каждую родинку, каж…
— Дальше можешь не продолжать, — поспешно сказала она, неожиданно смутившись, и тут в ее голове молнией сверкнула одна мысль. — Если я правильно поняла, никто из твоих родственников не будет знать, что мы женаты, пока ты сам им этого не скажешь?
Он кивнул и нахмурился, догадываясь, куда она клонит.
— Значит, — нахмурившись, продолжала она, — на нашей свадьбе никого, кроме нас, не будет? Свидетели не в счет, — опередила она его, заметив, как он раскрыл рот, чтобы возразить.
Аарон еще сильнее нахмурился, но по-прежнему не раскрывал рта, ругая себя на чем свет стоит. Конечно же, она обиделась!
Нужно было просто поставить ее перед фактом, мелькнула запоздавшая мысль.
— Ты меня стыдишься, — констатировала она и рванула кольцо с руки.
— Ну зачем ты так? — Аарон накрыл ее руку своей.
— А как, по-твоему, я должна это понимать? — выкрикнула она в сердцах ему в лицо.
— Тей, послушай… Да не вырывайся ты так! — он легонько встряхнул ее за плечи и заставил смотреть прямо в глаза. — Тей, пожалуйста, ты должна меня понять. Я сейчас уйду, а ты подумай и все взвесь. Когда ты успокоишься, поймешь, что я прав. Но если ты хочешь, мы можем устроить свадьбу…
— Убирайся!
Она всхлипнула, не в силах больше этого выслушивать. Опять, опять он ее оскорбил! А она… она ведет себя как… как безнадежно влюбленная женщина. Тэлия расплакалась.
Аарон попытался было ее утешить, но она только закрывала лицо руками и просила оставить ее в покое. Он беспомощно смотрел на ее слезы и не переставал казнить себя.
Может, дать ей выплакаться? Когда она успокоится, он объяснит ей, почему так поступил.
Все упиралось в то, как воспримут эту новость его мать и родственники, особенно тетя Линн. Она не одобряла жену Фандера Кэрри и не никогда не скрывала, что разочаровалась в своем племяннике, когда он развелся с Джинни. В общем-то сейчас ему уже не было дела до того, что она о нем подумает. Он только боялся, что тетя Линн откажется прийти на свадьбу и настроит всех против Тэлии. Конечно, и Фандер, и Кэрри, и Дилан, все они придут, но это будет не совсем то. Как он объяснит отцу и брату Тэлии, почему на свадьбу не пришла его мать?
Когда слезы прекратились, Тэлия почувствовала себя немного лучше. Она оглянулась, но Аарона рядом не было. Ее взгляд упал на палец, где совсем недавно красовалось ее самое настоящее обручальное кольцо. Она разжала кулак и увидела, что все это время сжимала его в руке. Тяжело вздохнув, она направилась на кухню и, едва переступив порог, была вынуждена схватиться за косяк, чтобы не упасть.
— Ты в порядке? — тихо спросил Аарон.
Он не ушел!
Кровь быстрее побежала по жилам. На бледное лицо вернулся слабый румянец.
— Почему ты не ушел? — охрипшим от слез голосом спросила она.
— Не мог оставить тебя в таком состоянии, — он пожал плечами. — Я заварил для нас чай. Может, поговорим?
— Разве мы не все обсудили? — горько спросила она, опускаясь на стул.
— Давай я приготовлю чай? — предложил он.
— С лимоном, — попросила она.
На его лице показалась слабая улыбка.
— Ну, об этом ты могла бы и не упоминать.
Тэлия следила, как он хозяйничает на ее кухне, и это напомнило ей, как он готовил яичницу перед тем, как они уехали из города по делу, которое закончилось так неудачно. Она опять подумала о том, что он — единственный мужчина, которого она знает, кто гармонично смотрится не только в офисе, но и на кухне и… и в ее жизни.
— Я выйду за тебя замуж, — она подняла голову и попыталась улыбнуться.
Все правильно. Она любит этого мужчину и будет за него бороться. И с его семьей и со всем миром, если это потребуется.
Аарон неловко замер, но уже в следующую секунду его плечи расслабились.
— Свадьба будет такой, как ты скажешь, — добавила она.
Аарон почувствовал угрызения совести. А он хотел поставить ее перед фактом, обмануть в день их свадьбы! Он молча помолился всем богам, которые этого не допустили. Поставив перед ней дымящуюся кружку чая с лимоном, он ласково сказал:
— Я понял, что требовал от тебя слишком многого, не давая тебе ничего взамен. Поэтому свадьба будет такой, как ты скажешь.
— Но…
— Мы опять спорим? — Он взъерошил ее и без того спутанные волосы. — Кстати, я не вижу на твоем пальце моего кольца.
Она молча подала ему коробочку.
Он надел кольцо ей на палец и легонько коснулся ее губ.
— Миссис Труэно, клянусь, вы не пожалеете, что стали моей женой.
То, как он назвал ее, прозвучало в ее ушах как божественная музыка.
— Если вы собираетесь пополнять свои обещания так же, как вы «сдержали» клятву, данную своему отцу, мистер Труэно, то я даже не знаю, могу ли я вам верить? — Она бросила на него взгляд из-под полуопущенных ресниц.
— Конечно, — он кивнул.
— Ты предлагаешь мне подделать документы, в которых было бы указано, что во мне течет капля крови апачей? — улыбаясь, спросила Тэлия.
— А что? Это могло бы стать решением всех наших проблем, — он усмехнулся и пересадил ее себе на колени.
— Вот как? Значит, ради меня ты готов пойти на преступление?
— Ради тебя я готов пойти на все что угодно, — Аарон зарылся лицом в ее волосы. — Но в общем-то я имел в виду совсем другое. Я поклялся отцу, что женюсь на женщине, которую одобрит моя мать. О том, должна ли она быть индеанкой, не было сказано ни слова.
