– А бороды или усов у него не было?
Михалыч молча помотал головой, где-то витая мыслями. Марише очень не понравилась рассеянность мужика, и она уже открыла рот, чтобы сделать ему втык, но тут Михалыч ожил.
– Вспомнил я, – задумчиво произнес он. – Бумажку этот мужик все в руках вертел. А потом, когда я его до Славина довез, он ее в пепельницу у меня в машине сунул. Посмотрим, может быть, она еще там.
И Михалыч первым нырнул в салон машины. Обратно он вылез, держа в руках полную пепельницу.
– Ё-моё! – растерянно произнес он. – Это как же понять, что тут чье?
И растерянность Михалыча можно было понять. Чего в этой пепельнице только не было! Пара окурков, один со следами ярко-розовой помады, снова вошедшей в моду в этом сезоне. Два автобусных билетика, один рекламный проспект, аккуратно свернутый в восемь раз, который подруги бережно развернули и обнаружили, что он совершенно чист, то есть без единой посторонней надписи. Кроме того, тут обнаружились чьи-то кудрявые волосы, рваный клочок бумаги, три бумажки от конфет «Цитрус», обкусанная попка от огурца, крышечка от лимонада и целлофан от сигаретной пачки. Просто удивительное изобилие мусора в крохотном контейнере.
– Для нас тут представляет интерес только рекламный проспект и этот клочок бумаги, – решительно заявила Мариша. – Все остальное можно смело выбросить!
Михалыч с радостью последовал ее совету. А подруги склонились над рекламой. Это была самая обычная листовка, призывающая народ ремонтировать свои СВЧ-печи, телевизоры и холодильники только в ремонтной фирме «Мастер». Кроме того, этот же «Мастер» обещал десятипроцентную скидку всем пенсионерам, которые решат до первого сентября затеять в своей квартире перепланировку с последующим ремонтом по «евростандарту».
– Так и вижу толпы пенсионеров, горящих желанием получить обещанную скидку и забацать себе с помощью этого «Мастера» такие апартаменты, чтобы у соседей вставные челюсти повыпадали, – хихикнула Дуня.
– Ага, – кивнула Мариша. – На государственную пенсию. На нее особо с ремонтом не разбежишься, никакие скидки не помогут.
– Листовка нам не нужна, – решила Дуня.
– Совершенно не нужна, – согласилась Мариша. – В Костроме я ничего ремонтировать не собираюсь. А вряд ли представители «Мастера» будут так любезны и попрутся в Питер, если у меня, к примеру, сломается микроволновка.
И подруги принялись изучать клочок бумажки. Он был более перспективным. На нем по крайней мере было написано от руки несколько слов.
– Это адрес, – сказала Мариша. – Деревня Славино… О! Это же адрес Глафиры!
Михалыч тоже посмотрел на бумажку и кивнул.
– И написан этот адрес рукой Глафиры, – сказал он. – Я ее почерк хорошо знаю. Она всегда моей бабке квитанции на оплату заполняла. И другим старикам тоже. Я эти квитанции потом в поселок возил на почту, чтобы заплатить, значит. Так что Глафирину руку я сразу узнаю. Это она писала, точно!
– Выходит, Глафира сама дала свой адрес тому мужику, который к ней наведался в гости, – сказала Мариша. – Значит, она его лично знала и зазвала его к себе. А зачем, интересно знать?
– Судя по деньгам, которые были у мужика с собой, он и в самом деле собирался купить у нее машину, – сказала Дуня, и Михалыч с Маришей согласились с ней.
– Но что-то пошло не так, – сказала Дуня. – Сделка сорвалась. Глафира сгорела вместе с домом, а мужик укатил на ее машине. Интересно, заплатил он за нее деньги или нет?
– Нужно объявлять машину в розыск, – решительно заявила Мариша. – Делать-то больше нечего. Этот мужик должен объяснить, как случилось, что сразу после его отъезда дом Глафиры вспыхнул как спичка.
– Нужно идти в милицию, – твердо кивнул в знак согласия Михалыч.
– Клава уже пыталась один раз, – вздохнула Дуня. – Они ей сказали, что заявление об угоне машины возьмут только от владельца машины или от наследников.
– Так тут дело не в машине! – загорячился Михалыч. – Тут человека, может быть, убили.
– Да вы что! – ахнула Дуня, прикрыв ладонью рот.
– А что? – набычился Михалыч. – Денежки-то немалые. Поди докажи, сгорели они вместе с Глафирой и домом или тот мужик их себе преспокойно оставил. Нет, девки, вы как хотите, а я иду в милицию.
И Михалыч и в самом деле засобирался. Сев в машину, он выжидательно посмотрел на подруг.
– Едете со мной? – спросил он. – Мне, конечно, и так поверят. У меня в нашем отделении дружок работает. Но лучше, если и вы мой рассказ подтвердите.
Подруги растерянно переглянулись. С одной стороны, им жутко не хотелось тащиться в милицию, где наверняка заинтересуются: а что они-то, собственно говоря, делали в деревне? Но выхода не было. Михалыч терял последнее терпение. И подруги решили, что так или иначе, а их долг выяснить, имел место поджог в доме Глафиры или это все же было роковое стечение обстоятельств и несчастный случай. В милиции Михалыча встретил такой же усатый симпатичный дядька. Просто вылитая копия Михалыча. Разве что Михалыч был в штатском, а его приятель был в форме майора. А так они словно братья-близнецы долго жали друг другу руки и ласково хлопали по плечам. Наконец ритуал встречи был завершен и можно было приступить к делу.
– Соседка, говоришь?! В твоей деревне? – задумался приятель Михалыча. – Вообще-то я не имею права принять от тебя это заявление. Это не мой участок. Но я могу звякнуть кое-кому. Вроде бы есть у них там один инициативный паренек. Он должен помочь.
И он в самом деле взял трубку и куда-то позвонил.
– Пусть Клава или дочка потерпевшей идет в Сусанино, – сказал он, закончив разговор. – Найдут там лейтенанта Захарьева, скажут ему, что от меня. И пусть дочка или соседка пишет там заявление, в котором подробно укажет кажущиеся ей подозрительными обстоятельства смерти этой вашей Глафиры Матвеевны. И хорошо было бы, если она постарается вспомнить номера исчезнувшей машины. А если у дочки есть копии документов на машину, техпаспорт или страховой полис, пусть обязательно возьмет. Тоже пригодится.
– Значит, мы можем ехать? – спросила Дуня, выходя из отделения. – Вы справитесь и без нас?
– Думаю, да, – кивнул Михалыч. – Сейчас Клавке звякну, и порядок.
Он позвонил и пересказал Клаве, что ей или Катьке необходимо сделать. В ответ трубка разразилась целым набором звуков. Судя по голосу, Клава была очень взволнована.
– Похоже, наш отъезд откладывается, – пробормотала Мариша, обращаясь к Дуне, та в ответ лишь молча кивнула.
В это время Михалыч отключил трубку и сказал подругам:
– Катька приехала. Клавка говорит, что у нее шок. Как дом матери увидела, свалилась без чувств. В себя никак не приходила. Бабам даже пришлось ее в больницу везти. А там выяснилось, что она беременна. Теперь не знают, останется ребенок или она его потеряет.
