– Попейте чаю! – ласково увещевала она женщину. – Наверное, замерзли и устали. Где же вы были среди ночи?
– Что-то голова заболела, вот я и решила выйти немного проветриться, – пробормотала Кира Михайловна, принимая из рук Дуни чашку с душистым чаем.
В это время из комнаты появилась Мариша и застыла за спиной Киры Михайловны с таким нехорошим выражением лица, что Дуня даже поперхнулась.
– Так как же вас все-таки называть? – произнесла Мариша, сверля глазами спину гостьи чуть повыше копчика.
– Что? – обернулась к ней Кира Михайловна. – Я что-то не поняла твой вопрос, деточка.
Но рука, в которой она держала чашку с чаем, предательски задрожала. А глаза у Киры Михайловны забегали.
– Все вы прекрасно поняли, – отрезала Мариша. – Мне только интересно знать, была ли ваша дочь в курсе вашей постановки.
– К-какая дочь? – слегка заикаясь, поинтересовалась Кира Михайловна.
– Очень своевременный вопрос, – ответила Мариша. – У вас их что – две?
Дуня, которая растерянно переводила взгляд с Мариши на Киру Михайловну, наконец не выдержала и потребовала:
– Пусть мне кто-нибудь объяснит, что все это значит!
– Пожалуйста! – легко согласилась Мариша. – Перед тобой сидит не кто иная, как мать Катьки.
Дуня опасливо отодвинулась от Киры Михайловны и воскликнула:
– Она же погибла!
– Как видишь, нет, – ответила Мариша. – Сидит тут перед нами вполне живехонькая. Да, Глафира Матвеевна?
– Какая Глафира Матвеевна, если это Кира Михайловна, – настойчиво возразила Дуня. – Мариша, мы же ее документы видели. Помнишь?
– Прекрасно помню, – согласилась Мариша. – Но я также знаю, что красная «пятерка», которую Кира Михайловна сегодня благополучно отдала на разборку, принадлежала Глафире Матвеевне – матери Катьки.
– Но ее же угнал какой-то мужчина! – возразила Дуня.
– Выходит, что не угнал, – ответила Мариша. – Но все-таки, хотелось бы знать, кто же сгорел в вашем доме в Славине, добрейшая Глафира Матвеевна?
– Не знаю, – пробормотала женщина. – О чем вы вообще говорите? Я не понимаю.
– А я думаю, что вы все прекрасно понимаете, – возразила ей Мариша. – И мало того, если сделать скидку на те косметические ухищрения, к которым вы прибегли, вроде тщательно прокрашенных и подстриженных у хорошего парикмахера волос, ухоженных ногтей и дорогих туфель, то в вас легко можно узнать все ту же Глафиру Матвеевну, проживающую в деревне Славино и имеющую взрослую дочь Катьку.
– Это какой-то абсурд! – возмутилась Кира Михайловна. – Какая еще Глафира? Не желаю слушать этот бред! Я ухожу!
– Никуда вы не уйдете! – разъярилась Мариша. – Вы ведь не хотите, чтобы в милиции узнали о вашей двойной жизни прямо сейчас. А я им расскажу, честное слово!
Кажется, Кира Михайловна и в самом деле не стремилась откровенничать с милицией, потому что она быстренько уселась на свое место и погрузилась в молчание.
– Уходить в глухую несознанку тоже не советую, – сообщила ей Мариша.
– Мариша, – теребила ее тем временем Дуня. – Объясни же ты мне наконец, что тебе удалось узнать. А то я совсем запуталась.
– Ладно, – вздохнула Мариша и, устремив пронзительный взгляд на Киру Михайловну, упорно делавшую вид, что она тут находится чисто случайно и происходящее ее ни в малейшей степени не интересует, начала рассказывать.
– Начать с того, что красная «пятерка» оказалась и в самом деле зарегистрирована на имя Глафиры Матвеевны, проживающей в деревне Славино Костромской области. Как только я узнала, что Кира Михайловна преспокойно и по вполне законным документам раскатывает на машине матери Катьки, да еще вхожа в дом самой Катьки, я тут же позвонила Клаве, туда, в Славино.
При упоминании Клавы Кира Михайловна заметно вздрогнула.
– Ну да, позвонила и попросила описать как можно более точно внешность своей покойной соседки Глафиры Матвеевны, – продолжила Мариша. – Вначале ничего утешительного я не услышала. Цвет волос был другой, совпадали только рост и комплекция. Я уже начала сомневаться, потому что очень трудно было представить, чтобы такая величественная мадам, как Кира Михайловна, могла бы пасти гусей, но тут Клава ляпнула про родинку над верхней губой своей бедной соседки Глафиры.
Кира Михайловна вздрогнула еще сильней и невольно сделала жест, чтобы прикрыть большую родинку у себя в углу рта.
– Теперь сомнения у меня отпали, – вздохнула Мариша. – Не может быть двух женщин, раскатывающих на одной машине, имеющих одинаковые родинки и к тому же имеющих весьма темное прошлое.
– Возмутительно! – произнесла Кира Михайловна. – Никакого темного прошлого у меня нет!
– Ах, простите великодушно! – с легкой издевкой воскликнула Мариша. – Я всего лишь хотела сказать, что Глафира Матвеевна, по словам соседей, не любила вспоминать о своем прошлом. Появилась она в Славине около двадцати лет назад, уже имея на руках маленькую дочь. Купила дом и осела в деревне надолго. Вы, Кира Михайловна, тоже сделали все возможное, чтобы о том периоде вашей жизни, не знал никто. Даже ваши родные. Вы ведь не соизволили оставить им свой адрес, опасаясь, что ваша двойная жизнь вызовет у них вполне разумное удивление.
– Значит, Кира Михайловна и Глафира Матвеевна – это одна и та же женщина? – переспросила Дуня.
Мариша кивнула.
– Дошло до тебя наконец?
– И выходит, что Глафира Матвеевна жива?
– Как видишь, – хмыкнула Мариша.
– И значит, Танька и Катька – родные сестры?
И подруги устремили на Киру Михайловну уничтожающий взгляд.
– У девочек разные отцы, – неохотно произнесла та. – Отец Катьки был славный человек. Ну, насколько вообще мужчина может быть славным. Но он дал мне свою фамилию. К тому же он работал в милиции и помог оформить новые документы. Таким образом я стала Глафирой Матвеевной. Правда, мой второй муж быстро умер.
– Как жаль, – сказала добрая Дуня.
– Да особенно не жаль, – отмахнулась Кира Михайловна. – Тоже нервов мне попортил. Чуть что, сразу же вопить начинал: помни, мол, чем ты мне обязана. Тюрьмой пугал, дескать, может так сделать, что я там окажусь за то, что живу по фальшивым документам.
– Так ведь он же вам их и помог сделать? – удивилась Дуня.
– Ну, такой вот был человек, – вздохнула Кира Михайловна. – Катьку грозился отнять. Знал, что я с Танюшей пережила, и все равно угрожал. Так что, когда он умер, я только про себя порадовалась. Ну а особых денег у меня после его смерти не было. Так что мы с Катькой переехали жить в Славино. Не сразу, но жизнь наладилась. Я завела скотину, гусей, и дело пошло.
