— Стыдно?! Тебе?! Да почему ты должна чего-то стыдиться? Ты — чистейший человек, Ману! — горячо воскликнула ее подруга и добавила: — Понимаю, что не имею права вмешиваться и вообще все это не мое дело, но мы с тобой так давно дружим, дорогая… Я хочу предупредить тебя: будь поосторожней с этой твоей троюродной сестрицей. Ну все, я побежала, а то Баббетт не любит, когда я позже всех забираю ее из детского садика!
— Передавай привет твоей очаровательной малышке! Да, кстати, почему ты не взяла ее с собой? — спросила Мануэлла.
— Хочешь не досчитаться какой-нибудь безделушки баснословной стоимости? Не забывай, для Баббетт нет разницы, из чего ты делаешь украшения — из стекляшек или бриллиантов. Главное, чтобы было красиво и чтобы сверкали!
Мануэлла вошла в холл отеля и радостно улыбнулась. Она забронировала здесь номер по рекомендации одного знакомого, который был без ума от него, и сейчас легко могла понять и разделить его восторг.
Трехэтажное здание было расположено в живописном зеленом пригороде Барселоны, довольно далеко от старинного особняка, в котором располагался «Дом де Вальдерро», но Мануэлле оно понравилось с первого взгляда. Тихий дворик с оливковыми и персиковыми деревьями, подогреваемый бассейн, покрытые блестящей керамической плиткой дорожки, светлые, просторные номера — все было просто восхитительно. Отель выгодно отличался от кричащих, роскошных гостиниц в центре города, которым отдавала предпочтение Виктория. Она, между прочим, с горечью упомянула, что Ирразио продал шикарный дом в Мадриде, но почему-то сохранил «эту развалюху» в Барселоне.
— Господи, как подумаю, сколько сейчас стоил бы тот дом, так хочется придушить старика собственными руками! — яростно выкрикнула, почти выплюнула она. — Счастье для него, что он уже умер!
Мануэлла промолчала. Ее дед рассказал, что брат продал собственность в столице, чтобы покрыть карточные долги, но ей совсем не хотелось ворошить прошлое.
Она забронировала номер на пять дней, решив совместить деловую встречу с Викторией и визит к двум своим деловым партнерам. Один был старый огранщик, к которому она обращалась уже на протяжении нескольких лет, с тех пор как смогла наконец-то позволить себе это, второй — новый, но горячо рекомендованный ей в качестве отличного профессионала и щепетильного человека.
Мануэлла расписалась в книге регистрации и взяла ключи, как вдруг заметила пристальный взгляд пожилой сеньоры, устремленный на ее изумрудные серьги. Она изготовила их, используя уникальную технику, которую переняла от деда, и вторых таких нельзя было найти ни за какие деньги. Эта была та самая техника, что применялась и при изготовлении серии украшений «Золотая орхидея», но несколько видоизмененная ею. Мануэлла без ложной скромности признавала, что превзошла любимого и горячо уважаемого деда.
Она проследовала по коридору к своему номеру и, открыв дверь, остановилась на пороге, замерев от восхищения. Комната купалась в солнечном свете, в открытые окна вливался напоенный ароматами цветов воздух, мебель была простая и элегантная, и все дышало покоем и уединением.
У нее оставалось совсем немного времени до встречи с Викторией, на которой она собиралась высказать свои возражения по поводу продажи «Дома» Джералду Каннингему. Мануэлла презрительно скривила губы, подумав о миллиардере и его мотивах приобретения «Дома». Он, конечно, давно понял, что обычная публика стремится подражать знаменитостям, которые тяготеют к украшениям старинных европейских ювелирных домов.
Выбирая одежду для предстоящей встречи, Мануэлла предпочла всему остальному удобные мягкие брюки и легкую хлопковую блузку в клетку. Строгий деловой стиль ей решительно не подходил. К тому же ей предстояла не бизнес-встреча, а доверительный разговор с родственницей.
Когда-то давно «Дом де Вальдерро» мог похвалиться опытными ювелирами, разрабатывающими оригинальные по рисунку изделия и технику их производства, но отец Виктории продавал их идеи одну за другой, намереваясь приобрести деньги для своих безумных затей, оборачивающихся, как правило, финансовыми катастрофами, а также для покрытия карточных долгов. Мастеров, естественно, оскорбляло такое отношение к их труду, и постепенно они стали переходить в другие, более стабильные фирмы.
На сегодняшний день дела обстояли таким образом, что «Дом» выпускал вычурные изделия из драгоценных металлов низкой пробы и камней, не отличающихся чистотой огранки, наподобие того гарнитура, что демонстрировала Мануэлла на презентации.
Она же работала только с материалами высшего качества и считала, что ей просто повезло иметь дело с сеньором Мигелем, который гранил бриллианты и изумруды еще для ее деда. Его семья занималась этим делом на протяжении не одного поколения, и ювелиры всего мира знали о нем и обращались в первую очередь к нему.
— Мы сотрудничаем только с самыми достойными клиентами, — как-то сказал ей сеньор Мигель, и Мануэлла, в очередной раз поняв, как ей повезло, мысленно возблагодарила деда, имя которого открыло ей доступ к старому огранщику.
Виктория только посмеялась над ее «сантиментами», как она выразилась.
— Ты просто сумасшедшая, — заявила она, качая головой. — Платить бешеные деньги за то, чтобы огранить камни за океаном, когда то же самое можно сделать, образно говоря, не выходя из дому!
— Нет, Вик, это ты не понимаешь, — ответила ей Мануэлла. — Настоящее ювелирное изделие требует только самого лучшего, иначе оно не будет исключительным.
— Да кто отличит-то? — ответила Виктория и пренебрежительно пожала плечами.
И вот теперь она хотела продать «Дом де Вальдерро», гордость и славу многих поколений де Вальдерро, какому-то американцу, который, похоже, так же мало разбирается в ювелирном деле, как и сама Виктория.
Ладно, поживем — увидим, мрачно решила Мануэлла, направляясь в гараж за своим арендованным автомобилем.
2
Мануэлла столько раз слышала рассказы деда о «Доме» и Барселоне, что чувствовала: ей ничего не стоит найти дорогу даже с закрытыми глазами. Конечно, облик города и улицы сильно изменились за прошедшие почти пятьдесят лет — это она отметила и в прошлый визит. Но все же наслаждалась поездкой, открыв окно и впитывая звуки и запахи.
Только мысль о бесславном конце старинной семейной фирмы отравляла удовольствие. Если Вик добьется своего, последние служащие будут уволены, лишены средств к существованию…
Старая и неприветливая домоправительница Виктории, казалось преисполненная ненавистью ко всему человечеству, открыла тяжелую дубовую дверь и впустила Мануэллу в жилую часть дома. Она огляделась по сторонам и ощутила щемящую боль в сердце от небрежения и запустения, царящего в старинном особняке. Подумать только, а ведь стоит отнестись к нему с любовью, и дом оживет, обретет былое величие!
Молодая женщина прошла сквозь холл, открыла заднюю дверь и оказалась в патио, где тихо журчал полуразрушенный фонтан, а красная герань в горшках выглядела такой же запущенной, как и особняк.
