Кристен с горечью наблюдала, как ее друзья выехали со двора и ворота захлопнулись за ними. Она провела ужасную ночь, лежа на жестком тюфяке в крохотной убогой комнатушке. Ей следовало бы радоваться, потому что это все же было лучше, чем спать на холодной земле под открытым небом, но вместо этого она чувствовала себя очень одинокой и несчастной. Ведь любые испытания легче переносить, если рядом с тобой есть кто-то, с кем ты можешь разделить их.
По крайней мере, теперь ей уже не приходилось выполнять такую тяжелую работу. Дома она всегда с удовольствием помогала по хозяйству. Более того, когда зимой наступали самые лютые холода, слуги не выходили из своих натопленных жилищ возле конюшен, и Кристен с матерью вдвоем делали всю работу по дому - готовили, убирали, при этом на долю Кристен приходилась большая часть нагрузки, потому что ее мать всегда терпеть не могла то, что называла “женской работой”. Бренна обычно смеялась, подмигивала и заявляла, что ее воспитывали как мальчишку. Но Кристен не испытывала неприязни к домашней работе. Единственное, что ее задевало - так это резкие, односложные приказы, которые бросали ей слуги в Уиндхерсте, смотревшие на нее свысока.
– Тебе очень больно?
Кристен оглянулась и увидела маленькую девочку, сидевшую в самом дальнем конце длинного стола, который она только что закончила накрывать для завтрака. Девчушка была по меньшей мере в шести футах от того места, где Кристен раскатывала тесто для клубничного пирога. У нее было очень хорошенькое маленькое личико, чистенькое и розовое, и две аккуратно заплетенных темно-каштановых косы, падавших на худенькие плечики. Огромные зеленые глаза смотрели на Кристен, и она сделала вывод, что вопрос был адресован ей.
– Что больно?
– Твои ноги. Они все в крови. Кристен взглянула вниз на свои щиколотки. Действительно, кровь тонкой струйкой стекала по левой ноге прямо в туфлю. Ее охватило недовольство собой, потому что это было ужасно глупо с ее стороны из одного лишь упрямства отказаться сегодня утром забинтовать ноги прежде, чем надеть на них кандалы. Нелепая детская выходка, рассчитанная лишь на то, чтобы некий саксонский лорд почувствовал себя виноватым, увидев, что его проклятые колодки стерли ей ноги до крови. Кому она сделала этим хуже, кроме самой себя? Он-то уж конечно не обратит на это никакого внимания, ведь, в конце концов, он сам приказал заковать ее.
Она снова взглянула на девочку, смотревшую на нее с сосредоточенным вниманием.
– Нет, мне совсем не больно, - с улыбкой заверила ее Кристен.
– Честно? Ты что, совсем не чувствуешь боли?
– Конечно, чувствую. Но, по правде говоря, у меня сейчас голова занята совсем другим, и я не заметила, что там далеко внизу мне что-то мешает, - И она указала на свои ноги.
Уловив в словах Кристен шутливый намек на ее рост, девочка хихикнула.
– Ты чувствуешь себя неловко оттого, что такая высокая?
– Нет.
– Но быть выше мужчин…
– У нас в Норвегии это случается очень редко, - засмеялась Кристен.
– О да, викинги такие огромные. Кристен улыбнулась, услышав в голосе ребенка благоговейное изумление.
– Как тебя зовут, малышка?
– Меган.
– День сегодня такой славный. Тебе бы следовало сейчас гоняться за бабочками, или плести ненки из цветов, или искать птичьи гнезда. В твоем возрасте я всегда так играла. Ведь это намного интереснее, чем сидеть дома взаперти?
– Я никогда не выхожу из Уиндхерста.
– Разве это небезопасно?.
Девочка взглянула на свои руки, лежавшие на столе.
– Безопасно, но только я не люблю гулять одна.
– Но здесь же есть и другие дети?
– Они не станут играть со мной.
Кристен тронула нотка грусти, прозвучавшая в словах девчушки. Но Ида, подошедшая к ним, не замедлила объяснить ей причину.
– Другие дети боятся играть с сестрой милорда, да и тебе тоже не следует вступать с ней в разговоры, - прошипела она Кристен на ухо.
Кристен окинула женщину ледяным взглядом.
– Я буду разговаривать, с кем хочу, пока ваш хозяин не запретил мне этого.
– Неужели? - отозвалась Ида. - Тогда не удивляйся, если тебе запретят это прямо сейчас, потому что вид у него очень недовольный.
У Кристен не было времени поразмыслить над тем, что сказала Ида, потому что в этот момент ее грубо схватили за плечо и резко развернули, так что она оказалась лицом к лицу с разъяренным саксом.
Ройс и не думал о своей сестре, он даже не заметил, что она находилась в зале. Когда он вошел в дом, его глаза сразу же устремились в сторону кухни и остановились на светловолосой голове. Он не видел девушку со вчерашнего вечера, после того как она вышла из его спальни, потому что предпочел поужинать в комнате Олдена, не желая спускаться в зал из опасения столкнуться с ней.
Кристен стояла спиной к нему возле рабочего столика, и его глаза неторопливо скользили по всему ее телу, сверху вниз. И лишь когда его взгляд остановился на кандалах, которые были прекрасно видны из-за того, что ее рубаха была немыслимо коротка, он пришел в бешенство. Даже на таком расстоянии он прекрасно видел, что ее матерчатые туфли были пропитаны кровью.
– Если ты рассчитываешь, что, растравляя раны на ногах, добьешься того, что с тебя снимут эти кандалы, то глубоко заблуждаешься! - взревел он, и лицо его исказилось от ярости.
Кристен расслабилась, когда поняла причину его недовольства.
– Я об этом вовсе и не думала.
– Тогда объясни мне, в чем дело! Тебе же сказали, чтобы ты забинтовала ноги, прежде чем надевать кандалы!
– Я забыла попросить тряпку, чтобы перевязать ноги, - соврала она. - Меня подняли еще до рассвета и тут же приставили к работе. Должна признаться, я еще спала на ходу и не думала о такой мелкой детали, которая уже успела стать неотъемлемой частью моего туалета.
Его лицо несколько смягчилось, хотя он все еще хмурился. Она видела, что он не знает, верить ей или нет. Кристен нашла это настолько забавным, что расхохоталась, еще больше сбив его с толку.
– О милорд, похоже, вы решили, что я надеялась вызвать вашу жалость. Можете быть совершенно спокойны, я не настолько глупа, чтобы подозревать вас в подобном мягкосердечии.
Это вызвало в нем новый приступ бешенства, и Кристен даже подумала, что он вот-вот ударит ее. Она позволила себе столь дерзко оскорбить его, но сделала это с таким добродушным юмором, что ее высказывание прозвучало скорее как сомнительный комплимент. По всей видимости, он совсем растерялся, не зная, как реагировать на ее поведение.
Он повернулся к Иде, приведя бедную женщину в ужас своим грозным выражением лица.
– Немедленно обработай ее раны и проследи за тем, чтобы в дальнейшем она не забывала перебинтовывать ноги перед тем, как надеть кандалы!
