— Но почему вы жили в разных комнатах? — воскликнула Долли, намереваясь выяснить все до конца. — Или так принято в вашем обществе?
— Не я этого хотел! — резко бросил Реймонд, и его лицо исказила гримаса напряжения.
— Значит, она? — не сдавалась Долли. — Но почему, Реймонд? Почему ты допустил, чтобы твоя жена так отдалилась от тебя?
— Ты слишком много хочешь знать! — крикнул он.
— Да, я хочу знать всю правду. Всю, понимаешь? — с вызовом бросила Долли, не обращая внимания на его переживания, когда ее собственные были так мучительны. — Чего ты намерен добиться, привезя меня сюда? Какой правды? Может, только той, что годится тебе?
Гордость в нем воевала с необходимостью заполучить в ней союзника.
— Клод настояла на отдельной спальне после рождения Лили. Она не хотела, чтобы я беспокоил ее, и, принимая во внимание ее самочувствие, я не настаивал.
— И как долго это продолжалось, Реймонд? — спросила Долли. — Я имею представление, как протекает эта болезнь, но ты сказал, что она снова начала проявлять интерес к детям. Возможно, она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ощутить и твое внимание?
Защищаясь, он поднял руки вверх и быстро зашагал по комнате.
— Она убедила себя, что у меня роман с Мэриан. — Он взглянул на Долли. — Это не соответствовало действительности. Это была неправда, — повторил он.
— Тогда почему Клод была так уверена? — задала Долли очевидный вопрос.
— Может, энергия Клод требовала выхода и для нее было проще направить ее в ревность, чем сделать что-то позитивное для укрепления наших отношений?
— Но для этого должна быть какая-то причина, — возразила Долли.
Реймонд наконец перестал мерить комнату шагами, его плечи выпрямились, грудь расправилась, и она почти задохнулась от ощущения этой могучей силы. Он повернулся и уставился на нее пламенным взором, и ее кожа мгновенно покрылась мурашками.
— Да, теперь я уверен, что причина существовала. И твое присутствие здесь, рядом со мной, поможет мне раскрыть ее.
Тревога пробежала холодком по спине Долли.
— Что ты имеешь в виду? — Долли подняла на него растерянный взгляд. Или он придумал какой-то секретный план действий и поэтому отвел ей эту спальню, рядом с его собственной?
Его губы тронула улыбка, полная горького сарказма.
— Присутствие точной копии моей жены в моих личных апартаментах создает довольно пикантную ситуацию, которая может спровоцировать всех окружающих на неожиданные проявления, для меня весьма любопытные.
На этот аргумент она не могла возразить ему, она сама находила положение из ряда вон выходящим.
— Я не уверена, что мне все это нравится, — пробормотала она, обводя жестом комнату, которая вдруг превратилась в золоченую клетку.
— Как говорится, «уговор дороже денег». Надеюсь, ты не забыла о нашем соглашении? — напомнил он. — Ты получила желаемое. Разве нет? Возможность свободно общаться с детьми в их собственном доме.
Она поняла. Он напоминал ей, что так же легко может отказать, как и позволил, и сознание его могущества заставило Долли прикусить язык. Ее нервы натянулись до предела, когда он, не сводя с нее глаз, подошел ближе, словно хотел продемонстрировать свою власть, которая не знает преград.
— Ты убеждала меня, что близнецы способны испытывать схожие чувства, поэтому тебе будет нетрудно понять, что чувствовала Клод, живя в этом доме, — сказал он, и его проницательные глаза снова проникли в ее душу, выражая нечто, недоступное ее пониманию.
Он хочет, чтобы я стала сыщиком? Чтобы я докладывала ему, как окружающие реагируют на меня? Или, возможно, ему достаточно будет наблюдать самому, проявляя большую проницательность, чем он делал это в последние месяцы своей женитьбы?
— В тебе есть огонь, которого никогда не было в Клод, — добавил он более мягко. — И это различие делает другим все, что так важно для меня.
Долли была так зачарована его ошеломляющей близостью, что не могла даже уловить смысл сказанного, и поняла лишь одно — он наконец увидел в ней что-то, присущее только ей и отличающее ее от сестры-близняшки. И это открытие сладкой волной заволокло ее душу.
Затем его взгляд остановился на ее губах. Она знала, чувствовала всем сердцем, что он вспоминает, как она накануне ответила на его поцелуй, который, как он говорил, ничего не значил для него. О нет, она знала, что он лукавил. Тот поцелуй пробудил в нем желание, как сейчас своей близостью он пробуждает желание в ней, — желание, которое отзывается горячей волной внизу живота, сладким томлением в груди и заставляет все мысли улетучиваться из головы.
Ее глаза вглядывались в очертания его чувственного рта, изучали изгибы губ, ее ноздри трепетали, ловя прозрачно-холодный запах его туалетной воды и находя его соблазнительным, в ушах гулко отдавались удары пульса, ее руки томились от желания прикоснуться к нему.
Он сам прервал это опасное очарование так не похожим на свойственный ему тембр глухим голосом:
— Нравится тебе это или нет, но твое место здесь, Долли. Так нужно.
Она подняла на него затуманенный взгляд, все еще находясь в плену своих чувств.
— Почему? — В горле пересохло, и звук был похож на жалкий хрип.
— Ты не думаешь, что сама судьба вмешалась и не стоит противостоять ей?
— Мне кажется, ты снова отождествляешь меня со своим прошлым.
— Вчера возможно, вчера я не мог разобраться в этой путанице, но сегодня… — Его глаза горели гипнотическим светом. — Сегодня я многое знаю лучше.
— А я нет.
— Ты скоро сама все увидишь. — Он коротко рассмеялся. — Семья соберется в салоне в семь тридцать. Это официальный ужин и одежда должна быть соответствующей. Если тебе потребуется помощь разложить вещи и прочее, около кровати звонок для вызова прислуги.
— Я не знаю, куда идти…
— Я провожу тебя. Ровно в семь тридцать я постучу в дверь.
— В какую? — Она нервно взглянула на дверь, соединяющую их комнаты.
— В ту дверь, через которую мы вошли, — усмехнулся он, — и через которую я сейчас уйду.
Она чувствовала себя довольно глупо, глядя ему вслед. Он не позволил себе ничего лишнего, но чувство опасности оттого, что их спальни разделяет всего лишь одна стена, не покидало ее. Он посягнул на ее покой, да еще таким вероломным способом! Она вдруг всем сердцем ощутила свою ранимость, ей страстно захотелось, чтобы обстоятельства были другими, чтобы он никогда не принадлежал ее сестре, чтобы он никогда…
— Мэриан останавливалась в этой комнате? — Ревнивый вопрос сорвался с ее губ, и ей на мгновение показалось, будто не она, а сестра произнесла эти слова.
Рей уже открыл дверь, готовый покинуть комнату. Он повернулся — его движение было мучительно медленным — и взглянул на нее, темные глаза неприятно сверкнули.
