– У меня для тебя потрясающее предложение, – триумфально сообщил Тед.
– Твои идеи меня уже пугают, – со смехом сказал Макс.
Раз работать не получается, почему бы не поболтать с другом немного?
– Что ты делаешь завтра вечером?
– Не знаю… – пробормотал Максимилиан.
Надо бы с Эвелиной встретиться, тянуть дальше смысла не было, но Максу ужасно не хотелось затевать этот разговор. Он предпочел бы, чтобы та просто испарилась в один прекрасный день…
– Тогда я жду тебя в восемь у ресторана «Римское лето». Помнишь, на пересечении Пятой авеню и…
Максимилиан уже не слышал Теда. Он помнил, где находится «Римское лето». Его поразило то, что название ресторана было настолько созвучно самому важному в его жизни событию – встрече с Франческой.
– Макс, ты меня слышишь? – Теда насторожила тишина в трубке. – Ты все понял?
– Да. Только почему столько таинственности вокруг обычного ужина?
– Это не обычный ужин, – возразил Тед.
Он готовился к самой ответственной части раз говора. Вдруг Макс встанет на дыбы и откажется идти с ним? А он уже клятвенно пообещал Лауре…
Тед чуть с ума не сошел от радости, когда Лаура позвонила ему. Она была необычайно ласкова и сказала, что готова принять его приглашение поужинать с ним. Но при одном условии.
Тед был готов согласиться на все, что угодно. Лаура довела его до такой степени отчаяния, что он мог бы достать ей с неба луну. Если бы она попросила об этом. Но она хотела всего-навсего поужинать вчетвером…
– Лаура… Помнишь, я тебе о ней рассказывал? Она берет с собой кузину. Нужен еще один мужчина. Согласен? – Тед сбивался с мысли, но Максимилиан его прекрасно понял.
– Тед, не надо для меня ничего делать. Я не нуждаюсь в развлечениях. И потом, я собирался поговорить с Эвелиной, так что я буду, скорее всего, занят.
– Поговори с ней сегодня, – настаивал Тед. – А стараюсь я вовсе не для тебя, не обольщайся. Я прошу тебя об услуге! Лаура наконец согласилась поужинать со мной, а ты ведешь себя как эгоист!
– Ладно, – вздохнул Максимилиан.
Тед был совершенно прав. Что ему стоило провести вечер в компании двух девушек? Да и посмотреть на очередную любовь Теда будет очень интересно.
Максимилиан повесил трубку и задумался. Значит, разговор с Эвелиной переносится на сегодня. Зачем откладывать? Не лучше ли разрубить гордиев узел одним взмахом? Разве Максимилиан Толлард Третий не поступал так всегда в затруднительных ситуациях? Почему же он медлил сейчас? Просто он никогда не имел дел с женщинами, и ему становилось страшно при мысли о том, как Эвелина отреагирует на расторжение помолвки.
Но сначала надо было поговорить с матерью.
Максимилиан захлопнул папку с документами. Нет, не до работы ему сейчас.
Маргарет Толлард блаженно грелась в лучах солнца, которые проникали сквозь стекло ее спальни. Ей был предписан полный покой, но врачи разрешили покинуть больничные стены. Несмотря на то, что ее палата была оборудована отличнейшим образом, она рвалась домой. Маргарет была уверена, что, окруженная знакомыми вещами и родными людьми, она быстро пойдет на поправку.
Болезнь подточила ее силы, но не настолько, чтобы она не оставалась по-прежнему главой семьи. Все Толларды прибегали к ней за советом, и Маргарет доставляло особое удовольствие вот так по очереди уединяться с каждым из детей и беседовать с ними, как будто они еще не вышли из счастливой поры детства.
– Мам, ты можешь уделить мне минутку внимания? – Максимилиан, гордость и самая большая любовь Маргарет, просунул голову в дверь.
– Конечно, сынок, – улыбнулась Маргарет.
Она сразу поняла, что это не просто визит вежливости. Совсем немного прошло времени с тех пор, как она пришла в себя, но она уже успела заметить, что с ее старшим сыном творится что-то неладное.
– Я должен тебе кое в чем признаться… – Максимилиан уселся на большую кровать, застеленную кремовым покрывалом – Маргарет любила светлые тона.
– Я тебя внимательно слушаю. – От Маргарет не укрылось волнение Максимилиана.
Он даже не заметил, что сухой листик, прилипший к его брюкам на улице, теперь валялся на ее кровати. Обычно он бывал более внимателен к таким вещам.
– Я расторгаю помолвку с Эвелиной, – выпалил Макс на одном дыхании.
Он знал, что Маргарет горячая сторонница этого брака. Если он не сумеет склонить собственную мать на свою сторону, то ему даже не стоит надеяться на понимание со стороны Дастин-Хэтченголдов.
– Что? – Глаза Маргарет округлились.
Она ожидала всего, но только не этого. Что про изошло за эти две с небольшим недели?
– Почему?
– Я люблю другую женщину. – Максимилиан встал с кровати и подошел к окну.
Он не хотел, чтобы мать видела его лицо.
– Я познакомился с ней в Италии, – продолжил он, не дожидаясь расспросов. – Она гид, водит экскурсии по Риму. Ее зовут Франческа. – Он замолчал, не зная, что еще добавить про свою загадочную возлюбленную.
– Очень интересно. – Маргарет и не пыталась скрыть сарказм.
Она не ожидала такого ребячества от своего серьезного сына.
– Тебе понадобилось полгода, чтобы сделать предложение Эвелине, а сейчас ты утверждаешь, что влюбился за две недели до такой степени, что готов разорвать помолвку и нанести страшное оскорбление уважаемой семье?
Макс тяжело вздохнул. Он знал, что мать воспримет все именно так. Но он больше не маленький мальчик, который легко поддавался на материнские увещевания. Ему тридцать пять лет, он самостоятельный человек и будет бороться за свою любовь.
– За пять дней, – уточнил Макс и повернулся к Маргарет.
Насмешливые искорки играли в его глазах.
– Неужели ты никогда не сомневалась в том, что Эвелина – подходящая жена для меня? – иронично спросил он.
Маргарет отвела глаза. Эта мысль очень часто приходила ей в голову.
– Я люблю, мама. Действительно люблю. Я буду счастлив только с Франческой. Разве ты не хочешь, чтобы я был счастлив? – задал он провокационный вопрос.
– Конечно, хочу, – ласково ответила Маргарет, и улыбка осветила ее лицо.
Она не могла долго сердиться на своего мальчика.
– Но ты подумал о последствиях? Дастин-Хэтченголды будут в ярости.
– Я знаю, – досадливо поморщился Максимилиан. – Поверь мне, если бы я мог этого избежать, я бы именно так и поступил. Но Франческа для меня слишком важна.
– А где она сейчас? – робко спросила Маргарет.
Интересно было бы взглянуть на девушку, завладевшую сердцем ее неотразимого сына.
Лицо Максимилиана потемнело от боли. Он прикусил губу.
