Он покачал головой.
– Я вовсе не лакомый кусок для нее. Здесь что-то совсем другое.
Кэти подняла на него насмешливый взгляд.
– Глава и совладелец «Бумаги Макинтайра»? Обладатель собственного самолета? Один из самых влиятельных и уважаемых людей в Отаго?
– Все это для нее ничего не значит. Я бы понял, если бы это было не так. Я не дурак, Кэти.
– Влюбленные мужчины порой бывают слепы.
– Не так уж я и слеп.
В дверь черного хода громко постучали.
– О, фрукты принесли! – Всплеснув руками, Кэти поспешила открыть. – Бог с тобой, Кен. Но по мне, так твоя Марианна – дурочка, если не видит в тебе лакомого кусочка.
Не дурочка, покачал головой Кеннет. Просто у Марианны свой взгляд на ценности. Эта женщина думает и поступает так, как считает нужным, никому не позволяя влиять на свою жизнь.
Действуя машинально, он отнес портфель в кабинет, разделся в спальне и направился в ванную, чтобы принять душ и побриться, – и при этом не переставал вспоминать…
Эта картина… Проходя через приемную секретарши в свой кабинет, он обратил внимание на акварель, висящую над ее столом, и застыл на месте.
– Откуда у вас этот пейзаж?
– О, простите! – Ее лицо залила краска виноватого смущения. – Мне следовало бы посоветоваться с вами, прежде чем вешать ее в вашем офисе…
– Все в порядке. Мне просто хотелось узнать. От нее трудно оторвать взгляд.
Непритязательный морской пейзаж, изображающий, по-видимому, меловые скалы Дувра в ненастную погоду, рождал какое-то щемящее и светлое чувство.
– Да, я сразу влюбилась в эту акварель и не смогла ее не купить.
– Где?
– На рынке у пляжа, в пятницу вечером.
– На рынке?!
Таким вещам место в галерее. Это не ширпотреб, который продается на улицах! Кеннет любил живопись, и у него была небольшая, но со вкусом подобранная коллекция.
– Да. Обычно там продается самодельная бижутерия и не менее дешевые картинки, но на прилавке с плетеными корзиночками я увидела несколько удивительных акварелей. Мне хотелось купить их все, но одна эта обошлась больше чем в сотню долларов.
– Художник, похоже, не из местных?
– Женщина, которая их продавала, здесь недавно. Она живет в кемпинге. Очень экзотичная особа. Я слышала, она приехала из Испании.
Экзотичная… Он сразу представил сильно накрашенную дамочку в разноцветных развевающихся одеждах. И все же вечером следующей пятницы отправился на пляжный рынок.
Первый взгляд на нее… Кеннета словно потянуло сильнейшим магнитом, сердце громко забилось, пульс участился. Она разговаривала с соседкой по прилавку. Почувствовала ли женщина его присутствие? Наверное, да, потому что резко повернула голову. Их глаза встретились – и между ними словно пробежал электрический разряд. Затем она замерла, словно почуяв опасность, ее ресницы опустились. Женщина отгородилась от него.
Кеннет невольно остановился. От него словно заслонились щитом, и он почувствовал желание смести преграду. «Она не знает меня, – напомнил себе Кеннет, – а я не знаю ее». Он постарался преодолеть вспышку агрессивности, вняв внутреннему голосу, который твердил, что штурмом здесь победы не добиться.
Медленно подойдя, он принялся с равнодушным видом рассматривать акварели, разложенные на шатком столике. Каждая, несомненно, была произведением искусства и вызывала в Кеннете почти такое же возбуждение, как и сама женщина. Сельские пейзажи, портрет очаровательной девочки, натюрморт… Она вложила в них частичку себя, частичку души, сердца, разума и сделала это с мастерством и изысканным вкусом.
Кеннет не удержался и провел пальцем по рамке одной из картин.
– Это написали вы?
Ее ресницы взлетели вверх.
– Да.
Женщина стояла не шевелясь и смотрела на него по-кошачьи настороженными глазами. Он улыбнулся.
– Похоже на Англию?
– Да. – Ответной улыбки не последовало. От нее веяло тревожным ожиданием. – Вы хотите что-нибудь купить?
Ей явно хотелось, чтобы он поскорее ушел, и это было так странно, что еще больше заинтриговало Кеннета.
– У вас настоящий талант, – заметил он.
Женщина пожала плечами.
– Вас что-нибудь заинтересовало?
– Вы жили в Англии? Я не мог видеть ваши работы на одной из выставок в Музее Виктории и Альберта?
Напряжение женщины усилилось. Она бросила на него невыразительный взгляд.
– Вы наводили обо мне справки? Кто вы такой?
– Кеннет Джордан. Я возглавляю компанию «Бумага Макинтайра» здесь, в Данидине, а сейчас организую сеть магазинов по всему миру. Мне нужен кто-нибудь. Кто-то особенный. Вы… я думаю.
Ответом ему послужили вспышка тревоги, глубокая неприязнь во взгляде.
Итак, интимные интонации здесь неприемлемы. Кеннет мгновенно вернулся к деловому тону.
– Я понимаю, что мое предложение вряд ли вас заинтересует. Но у вас, по крайней мере, не будет необходимости продавать ваши акварели на рынке… Мне нужно создать серию рекламных плакатов и эскизы оформления интерьеров. Не сомневаюсь, вы прекрасно справились бы с этим.
Никаких колебаний, ни малейшей паузы, ни проблеска заинтересованности.
– Я не та, кто вам нужен, мистер Джордан.
– Думаю, это мне судить, кто мне нужен, – сухо возразил Кеннет.
– А мне судить о том, что нужно мне, – парировала она.
– Думаю, вам стоит…
– Нет, – резко перебила женщина. – Я работаю для себя. Меня это устраивает. А теперь, если вы не собираетесь приобретать…
– Я беру ваши акварели.
Это лишило ее дара речи. Но, оправившись от первоначального потрясения, она подняла на него вызывающий взгляд.
– Вы покупаете только их, мистер Джордан, и ничего больше.
– Ничего другого мне и в голову не приходило, мисс?..
Она поджала губы, не желая называть своего имени, но тут же поняла, что ему не составит никакого труда узнать его.
– Каро, – сухо ответила женщина.
Кеннет выудил бумажник.
– Сколько?
Заворачивая каждую картину, она записывала ее стоимость, а затем показала итог Кеннету.
Расплатившись, он протянул ей свою визитную карточку.
– Я всерьез заинтересован в нашем сотрудничестве, – спокойно, но настойчиво проговорил Кеннет. – Пожалуйста, обдумайте мое предложение и позвоните. Телефонный номер на карточке.
– Спасибо, – только и сказала она, протянув ему большой пластиковый пакет, в который сложила акварели.
