– Готово! – воскликнул он, победно усмехнувшись, и распахнул ворота.
– Спасибо, – церемонно сказала Шейла, демонстрируя хорошие манеры.
– Пожалуйста, – ответил Кеннет, делая приглашающий жест.
– Вам повезло, что успели приехать до грозы, – заметил он. – Я как раз собирался закрыть ставни на веранде.
– Мы любим грозу, – сообщила ему Шейла.
– Что ж, в таком случае оставим их открытыми, если не будет заливать дождем.
Обрадованная Шейла поскакала по дорожке к дому. Марианна ждала, пока Кеннет закроет ворота, с замиранием сердца ожидая, как он отнесется к ее наряду. Она боялась идти впереди, зная, что будет чувствовать его взгляд на своих ягодицах. Будет лучше, если они пойдут рядом.
Под рубашкой обрисовались мускулы, когда Кеннет закрывал задвижку. Туго натянутые нервы Марианны задрожали: от него исходило явственное напряжение, и ее живот свела легкая судорога. Однако когда Кеннет повернулся, на его лице была теплая, дружелюбная улыбка, призванная прогнать опасения, которые она могла испытывать, приняв его приглашение.
– Мне нравится ваш медальон. Он просто притягивает взгляд. Это ваша идея? – спросил он.
– Да, – ответила Марианна и, не подумав, добавила: – Он подходит к платью.
К ее облегчению, он не стал проверять правдивость этого заявления, а только с уважением посмотрел ей в глаза.
– Вы опять продемонстрировали талант и безупречный вкус.
– Я далека от совершенства, Кеннет, – предостерегла Марианна, осознавая, как растут его ожидания; она была не уверена в своей способности оправдать их.
Захочет ли он большего, нежели простое удовлетворение желания? Только ли физическое влечение движет им?
– Ваши эскизы – лучшая реклама для моей продукции, Марианна. Они вызвали в Токио большой интерес.
Это немного смягчило чувство вины, которое она испытывала перед ним.
– Значит, вы получили нечто ценное взамен потраченного на меня времени.
Кеннет шутливо нахмурился.
– Я хочу большего.
Спокойный тон не скрывал многозначительности фразы. Он хотел большего, она – тоже, и это не имело никакого отношения ни к бумаге, ни к открываемому в Токио магазину. Марианна смотрела на него, чувствуя, как усиливается пробуждаемое им желание, жалея о невозможности избавиться от него и гадая, стоит ли идти на риск.
– Наверное, для вас, – продолжал Кеннет, – тоже кое-что значит то, что ваши работы, пусть и не в привычной для вас области, вызывают интерес.
«Я делала это только для тебя», – вертелось у нее на языке. Но таким заявлением Марианна обнаружила бы слишком многое.
– Просто мне нравится заниматься этим, Кеннет. А то, как вы распорядитесь моими работами… ваше дело. Они мне больше не принадлежат.
– Но вы же можете сделать себе имя, – заметил он.
У нее тревожно сжалось сердце.
– Вы ведь не упоминали мое имя, не правда ли?
Кеннет нахмурился.
– Нет. В соответствии с нашим соглашением эскизы были подписаны «Дизайн Макинтайра». Но я больше чем уверен, что вы заслуживаете признания, Марианна.
Она покачала головой, немного успокоенная его заверением.
– Я к этому совсем не стремлюсь.
– Почему?
Потому что в таком случае они без труда найдут меня. Но она не могла сказать ему об этом. Незачем и его втягивать в свои проблемы.
– Меня вполне устраивает существующее положение вещей.
– Ваши живописные работы непременно принесли бы вам известность.
– Известность мне не нужна. Единственное, к чему я стремлюсь, – независимость. Вы можете это понять? – Ей отчаянно захотелось объяснить ему свое положение. – Я не хочу ни к чему привязываться, кому-либо принадлежать, быть кому-то обязанной. Так что не ждите от меня ничего большего. Я пыталась сказать вам…
– Да, пытались, – подтвердил Кеннет. – Мне жаль, если у вас сложилось мнение, будто я не уважаю ваших чувств.
Марианна хрипловато, прерывисто вздохнула.
– Тогда почему я здесь? – потерянно пробормотала она.
– Потому что вы этого хотите.
Как просто! Если не считать того, что во всей этой истории не было ничего простого. Она с мучительной неуверенностью посмотрела на Кеннета.
– Пойдемте, Марианна… – Он махнул рукой в сторону веранды. – Это всего лишь один-единственный вечер.
Один вечер… Он прав. Короткий миг. Не случится ничего, чего ей не хотелось бы. А потом, с ней Шейла.
Марианна повиновалась и зашагала к веранде. Там Шейла болтала с маленькой старой женщиной, которая склонилась к ней, заинтересованно выслушивая то, что говорила девочка.
– Кэти Ророа, – сообщил Кеннет. – Наверное, выясняет, когда и куда подать фруктовый салат.
Как большинство женщин-маори в Данидине, она носила длинное хлопчатобумажное платье с узором из крупных цветов. Седые волосы были собраны в узел на затылке, морщинистое лицо расплылось в ласковой улыбке. Шейле было явно легко с ней.
Марианна с радостью ухватилась за возможность сменить тему.
– Меня удивляет то, что здешние маори берут себе западные имена.
– Они уже больше века живут в христианской традиции.
– Да, но мне кажется, их культуру здесь подавляют.
Кеннет бросил на нее прохладный взгляд.
– Вряд ли Кэти согласится с вами. Культура маори в Данидине живет и процветает. А она настоящая королева местной общины.
«Неудивительно, что экономка Макинтайров обладает некоторым статусом, – подумала Марианна, – да и преклонный возраст добавляет ей веса».
Она совсем не ожидала увидеть в поднятом на нее взгляде старой женщины такой ясный ум, такую проницательность. Марианна почувствовала, что краснеет. Ничто не могло укрыться от этих глаз. Они просветили ее насквозь и, казалось, выявили все достоинства и недостатки, оценили все стороны се характера. Она с трудом заставила себя проделать оставшийся до веранды путь, чувствуя, как от столь пристального изучения деревенеет спина.
Это напомнило Марианне первое знакомство с Тимоти Сондерсом, отцом ее мужа. Понравится ли она? Впишется ли в окружающую обстановку? Сможет ли соответствовать предъявляемым к ней требованиям?
Тогда она представления не имела, куда попала. Но теперь точно это знала – в мир Кеннета Джордана. И ей следовало отказаться от своих намерений, независимо от того, как она к нему относится.
– Кэти Ророа… Марианна Каро, – непринужденно представил женщин друг другу Кеннет. – И ее дочь Шейла, с которой вы, Кэти, явно уже познакомились.
Старушка кивнула.
