– Это охранник, Алина вышла, – сказал он, – что ей передать?
– Ничего, – буркнула Мариша.
– Подождите, не вешайте трубку, – испугался говоривший. – Она уже идет, подождите немного. Я ее вижу, она цветы собирала.
Мариша послушно подождала какое-то время, затем в трубке раздались короткие гудки. Повторно набрать номер мы не смогли, так как в холл спустилась Алинина бабушка.
Спустилась – не то слово, она летела словно на крыльях, после недавнего происшествия ее сильно штормило, и она снова травмировала многострадальную пальму. Дерево спас администратор, а бабушка уже набирала номер. Разговор развивался по той же схеме. Антонину Александровну попросили не вешать трубку.
– Жду, – сказала Алинина бабушка.
– Если бы Алина и в самом деле была в доме, то она уже сто раз успела бы дойти до телефона, – шепнула я Марише. – Или можно было бы ей покричать, чтобы шевелилась побыстрей. И какие еще цветы? Там же сплошная трава. Что-то тут не так.
Не успела я проговорить это, как в холл ворвалось несколько крепких ребят в форме, которые живо скрутили и поволокли за собой Алинину бабушку. Нас они не заметили, так как мы вовремя отошли за куст олеандра. Двое из крепких ребят подошли к администратору. Судя по их жестам, они хотели выяснить, не звонил ли кто-нибудь еще в последние десять минут с телефона. Администратор покрутил головой и развел руками.
– Оперативно работают, – одобрила я. – Не прошло и десяти минут со времени нашего звонка, как они засекли нас, послали группу захвата и захватили Антонину Александровну.
– Но не нас, – захихикала Мариша. – Представляю, какую рожу они скорчат, когда поймут, что схватили невинную женщину, которая разыскивает свою внучку, которой полагается уже дней десять как быть похороненной.
– И Гривцову сообщат, – добавила я, и Мариша перестала веселиться.
– Мама родная! – охнула моя подруга. – Они ведь письма изучат на предмет подлинности. Но так как оно написано не рукой, а напечатано, и графологическая экспертиза может отдыхать, они и отпечатки пальцев с бумаги снимут. А ты его, конечно, без перчаток читала?
– Конечно, – рявкнула я. – Откуда я могла знать, что там внутри. И вообще, где я должна была добыть перчатки, если у меня было всего несколько минут. Не могли кофе подольше попить!
– Мы вернулись, как только увидели Алинину бабушку, а вот ты могла бы с письмом отойти куда-нибудь в эти джунгли, – не осталась в долгу Мариша, показывая на буйные заросли, сплошь покрывшие холл. – Но зачем потребовалось письмо на компьютере печатать?
– Выходит, есть вероятность того, что письма писала именно Алина, – пятьдесят на пятьдесят, – сказала я. – Думаю, что до завтра мы ничего уже не узнаем.
С этим мы и вернулись домой, а на следующее утро меня вызвал к себе Гривцов. Он с мрачным видом расхаживал по своему кабинету, в углу робко жалась Антонина Александровна.
Лейтенант провел не слишком приятное утро. Его подняли среди ночи, и ему пришлось тащиться за город и вызволять Антонину Александровну, которую заподозрили в попытке поджога с применением взрывчатого вещества.
Там ему сказали много приятного и дали письмо от Алины, которое он с раннего утра отнес экспертам. Спустя час ему сообщили, что точно установить автора невозможно. Эта новость лейтенанта не порадовала, но пора было идти беседовать со свидетелями.
– Явились, – мрачно констатировал он, увидев нас с Маришей. – Может быть, кто-нибудь объяснит мне, откуда на письме, посланном якобы Алиной, взялись отпечатки пальцев Даши?
С ответом вышла заминка.
– На письме Алины, про которую мне кто-то говорил, что она убита, – свирепел лейтенант. – Есть у вас совесть или нет? Я вам велел не вмешиваться в это дело, а вы лезете. Мало мне трупов! А вы, – обратился он к Антонине Александровне, – не успели приехать, как уже приходится выручать вас из разведки. Как вас угораздило?
Пришлось рассказать взбешенному лейтенанту, как на письме оказались мои отпечатки пальцев и каким образом Антонина Александровна угодила в лапы ФСБ.
– Так что, Алининых пальчиков на письме нет? – спросила у лейтенанта Мариша. – Ее бабушка напрасно надеялась?
Лейтенант попыхтел, но Антонина Александровна смотрела на него с такой мольбой, что он не выдержал.
– Единственные отпечатки, найденные на бумаге, принадлежат Даше, но еще раньше письмо держал человек в перчатках, – сказал он. – Так что вполне может быть, что эта была и сама Алина. Отпечатки явно не мужской перчатки.
– Значит, Сергея вы не отпустите? – печально спросила Алинина бабушка.
– Пока повода нет, – развел руками лейтенант.
– А что с бородатой дамой? – спросила Мариша. – Она вам рассказала, кто был тот человек, которому она продала отраву?
– Об этом после, – сказал лейтенант.
Проводив Антонину Александровну до двери, он вернулся к нам.
– Она сказала, что яд у нее покупал Кеша.
– Клоун Иннокентий! Не может быть! – воскликнули мы хором. – Мы с ним сто раз болтали, у него совсем другой голос. Она врет.
– Минутку, вот показания гражданки Саркисян Елены Павловны, – сказал лейтенант. – Можете сами изучить.
Ничего криминального в них нет, хотя, конечно, как поглядеть.
Мы с жадностью схватили два густо исписанных листка.
Из них следовало, что Саркисян продала гражданину Иннокентию Михайлову, работающему клоуном на передвижной ярмарке, отраву для насекомых в количестве ста граммов.
– В частности, для тараканов, – прочитала Мариша. – Какая чушь, да этой отравы в любом магазине завались! Зачем клоуну понадобилось покупать какое-то сомнительное снадобье, когда под рукой есть и «Рейд» и «Комбат»?
– Она сказала, что тараканы были какие-то особо живучие, их обычная отрава не брала, а Кеше позарез нужно было извести насекомых. Она сделала ему какую-то убийственную смесь по рецепту своей бабушки.
– Ну и как, подействовало?
– О результатах я ее не спрашивал, – сухо ответил лейтенант.
– А что, прошу обратить внимание, этот же клоун сказал о своей встрече с режиссером Никаловским? – спросила Мариша. – Помните, мы еще фотографии приносили.
– Помню, – вздохнул лейтенант. – А что значит ваше «прошу обратить внимание»? У клоуна с режиссером была встреча, Иннокентий и не отрицал. Повод, я бы сказал, был просто трогательный. Режиссер просил Иннокентия достать ему Алинину вещь. Хотел сохранить на память.
– Какую вещь? – хором спросили мы.
– Любую, на усмотрение клоуна. Режиссер подозвал его, тайком приехав на ярмарку, и попросил об этой услуге, так как сам он по понятной причине не решался идти в фургончик Никиты, где и жила Алина. А клоун улучил момент, зашел и взял щетку для волос и пару кружевных чулок, в которых Алина иногда выступала.
