— Кого? — удивилась я.
— Пуделя, — охотно пояснила мне Мариша и пошла открывать дверь Доронину, а я осталась сидеть в грустных размышлениях о том зверинце, который Мариша развела самой себе, а заодно и мне на погибель.
Но милиция быстро вывела меня из этого состояния.
— Взлома не было? Пострадавший ваш знакомый? Сами вы имеете твердое алиби? — полуутвердительно спрашивал Доронин, и на его лице отчетливо читалось: «Что вам от меня нужно? Придумали бы что-нибудь новенькое».
— Когда мы пришли, он еще был жив, — обрадовала его Мариша.
— Это хорошо, — воодушевился Доронин. — Хотя и непривычно.
— А что случилось с теперешним вашим знакомым? — полюбопытствовал парнишка, занимавшийся тем, что соскребал отпечатки пальцев со стен.
Мариша потупилась и начала переступать с ноги на ногу, поглядывая на меня.
— Понимаете, — начала она и тут же закончила:
— Нет, вы, наверное, не поймете.
Такое вступление несколько подготовило милиционеров к тому, что им предстояло услышать, но все-таки не до конца.
— Мама моя, — пробормотал Доронин и присел, когда Мариша закончила рассказывать ему о своей выходке. — Кто же вам позволил ставить ловушки на живых людей?
— А чего они… — скандальным голосом начала Мариша, но не договорила, потому что не смогла сформулировать того, что «они» должны были сделать, чтобы она не ставила на них ловушки.
— Дело было так, — начал Доронин, — ваш Рудик пришел сюда, как и все прочие, дверь должна была быть открыта или он знал того, кто ему ее открыл, потому что его присутствие не вызвало у Рудика ни тени подозрения, что дело нечисто. Затем он зашел в дом, и тут на него посыпались камни и свалился чугунок, в который вы их запихали. Убийца шел сзади и потому не пострадал, но он испугался, что на шум камнепада выбегут соседи, или посчитал Рудика мертвым, но ушел и не стал добивать его. Теперь вся надежда на вашего знакомого: если он выживет или хотя бы придет на время в себя, то сможет рассказать нам, кто же его пригласил в эту квартиру.
— А если нет? — жалобно спросила я.
— Тогда у нас будет три трупа вместо двух, — щедро поделился со мной своими соображениями Доронин, а я пожалела, что затеяла этот разговор.
— А что с моим ножом? — спросила Мариша. — Отпечатки на нем мои?
— Нет, — неохотно признался Доронин. — Отпечатки женские, но не ваши.
— Советую вам проверить жену Никиты, ее отпечатки помогут вам на многое раскрыть глаза, — доброжелательно посоветовала Мариша, упорно не замечая, какими глазами на нее смотрит Доронин.
— Мы разберемся, — пытаясь удержать руки на месте, нервно проскрежетал несчастный Доронин.
— Очень надеюсь, — ослепительно улыбнулась ему Мариша, и после этого милиция на редкость быстро свернула свою аппаратуру и удалилась.
— Что будем делать? — задала я традиционно русский вопрос.
— Надо ехать к Мишке. Он тот еще фрукт и, если к нему пожалует милиция, вполне может им ничего не сказать просто из-за врожденной вредности.
— Какие-то они у тебя все странные, — не удержалась я от критики. — Вредничают, словно дети малые. Может, они недоразвитые?
Спрашивать этого не стоило, так как Мариша немедленно кинулась на защиту своих приятелей.
— Посмотрела бы на своих, — обиженно сказала она. — Урод на уроде сидит и уродом погоняет.
Это было не совсем правда, но тем не менее так близко к ней, что я решила тоже обидеться.
— Это ты загнула, — заявила я. — Среди них попадались вполне приличные.
— Ну да, — ехидно отреагировала Мариша, — если смотреть на них ночью и при свете 20-ваттной лампочки.
Это тоже была правда, я не знала, что возразить, но тут вспомнила про одно немаловажное обстоятельство и сразу же бросилась в атаку:
— Зато они не мрут словно мухи у меня на пороге, а твои только этим последнее время и занимаются.
Мариша открыла рот и спустя минуту, так и не проронив ни слова, снова его закрыла. Тема себя исчерпала. Мы навели некое подобие порядка у Мариши в прихожей и отправились ко мне. Дина встретила нас радостными воплями, а может быть, она просто орала от голода или ругала нас за очередную отлучку, я плохо разбираюсь в кошках.
— Диночка, моя красавица пушистая, — заворковала Мариша. — Она прокатится на поезде и будет вести себя в нем, как хорошая кошечка.
— Ты и ее собираешься тащить? — ужаснулась я. — Ты представляешь, какие это будут хлопоты?
В гостиницу нас не пустят, придется останавливаться у кого-нибудь из знакомых. А к кому мы сможем пойти да еще с твоей Диной в придачу?
— Об этом тебе совершенно не нужно волноваться, — успокоила меня Мариша. — Мы поживем у Мишки на квартире.
— Час от часу не легче, — заголосила я. — Она же наверняка опечатана или еще что-нибудь в этом духе. Или родители ее сдали. И даже если все в порядке, то как ты собираешься в нее попасть?
— Квартира у него шикарная, — словно и не слыша моих стонов, мечтательно продолжила Мариша. — Я там была всего пару раз, но думаю, что тебе понравится, а мне после моих визитеров будет хорошо в любом месте, где про меня никто не будет знать, что я именно там.
Я немного подумала и признала, что Мариша, безусловно, права. Поэтому, навестив находящегося по-прежнему в бессознательном состоянии Рудика, мы поняли, что нас в городе ничего не держит.
— Скажите, — наседала Мариша на симпатичного врача с густыми и пышными усами и бородой, занимавшими у него значительную площадь лица, — вы точно уверены, что ваш больной в себя не придет?
Врач, видимо, не привык к настолько откровенным вопросам, потому что растерялся и сказал напрямик, чего обычно их брат делать избегает:
— Могу поручиться с практически стопроцентной гарантией, что он в себя придет не раньше, чем через пару суток, если вообще придет. Он очень плох, и удивительно, что вообще жив.
— Значит, он может и не выжить? — бесхитростно спросила Мариша.
Врач внимательно глянул на нее и пришел к выводу, что правда ее не убьет.
— Такая вероятность существует, — сказал он и поспешно удалился.
— Видишь, как все отлично складывается, — попыталась ободрить я Маришу. — Съездим к Мишке, поговорим с ним, а тем временем Доронин найдет свидетелей, которые видели, кто заходил в твою квартиру, или Рудик придет в себя. Надо только попросить Доронина, чтобы он похлопотал по своим каналам, чтобы тебе в Москве дали разрешение на свидание с Мишкой.
Мариша от моих слов еще больше помрачнела и идти к Доронину наотрез отказалась.
— Ты что! — принялась увещевать я ее. — Нельзя уезжать из города, не попрощавшись с ним и не заручившись его согласием. Ты ведь можешь ему понадобиться, и где он будет тебя тогда искать? Если ты не хочешь идти к нему, то я схожу сама.
