— Девочки, — продрав глаза, произнес наш хозяин, — что это вы тут делаете?
— Завтракаем, — невозмутимо ответила Мариша и, будучи девочкой, имеющей понятие (правда, самое смутное), что такое хорошие манеры, сказала:
— Присоединяйтесь.
Дядя Витя не заставил себя долго упрашивать и тут же присоединился к нам. Очень скоро за столом над вчерашним салатом воцарилась теплая и дружеская атмосфера.
— Жизнь у меня не сахар, — пожаловался нам дядя Витя после второй рюмки. — Работать приходится страшно много, а когда отдохнуть? Хорошо, вот вчера Володька своих подружек приводил, человек десять, не меньше, вы их не видели? А я до этого целую неделю после долгой работы в себя приходил.
И заказчики все такие мерзавцы, все норовят надуть.
А разве люди это понимают?. Им если скульптор, то обязательно богач.
— Вы нам вчера вечером начали рассказывать про свой последний заказ, который выполнили перед отпуском, страшно было интересно, но вы, к сожалению, отвлеклись и недорассказали, — до того подхалимски улыбаясь, что самой противно становилось, заговорила я.
Дядя Витя вытаращился на меня с нескрываемым изумлением и несколько неуверенно произнес:
— Да, работа работе — рознь.
После этого он надолго замолк. Видя, что беседа грозит угаснуть, так толком и не начавшись, я произнесла, постаравшись, чтобы в моем голосе звучало побольше искреннего восхищения:
— А Мишка, как вернулся, столько нам рассказывал!
— Так вы Мишкины подружки? — вроде бы обрадовался дядя Витя. — А я все думаю, откуда мне лица ваши знакомы?
На мой взгляд, эти две вещи были никак между собой не связаны, но я не стала заострять на этом внимания.
— Очень хвалил вашу работу, — вступила в игру и Мариша.
— Да? — снова вроде бы удивился дядя Витя. — Что же он там увидел? Он ведь свалился ко мне как снег на голову и сразу заявил, что тоже чувствует в себе тягу к творчеству. А потом начал клянчить, чтобы я позволил ему самому что-нибудь вылепить. Так пристал, что я сунул ему кусок глины. У меня и в самом деле был срочный заказ, так что я на Мишку внимания не обращал, да и мне казалось, что он на меня не смотрит. А оказывается, он глаз не сводил?
— Ага, — подтвердили мы в один голос. — А что же он сам слепил?
— Да, почитай, ничего. И глину-то не целиком использовал. Поковырялся немного, потом с красками побаловался, потом в печь влез. Стоит у меня в мастерской такая маленькая для обжига, если иногда мне по работе требуется. Мишка сам без меня разобрался, как она работает, и над ней колдовал. А потом и говорит: «Хороший ты друг, Виктор. Мне последнее время подфартило, хочу купить у тебя какую-нибудь вещицу, потому как давно об этом мечтал, да все то денег лишних не было, то времени, чтобы заскочить, не хватало».
— И купил?
— Купил, — подтвердил дядя Витя. — И отвалил столько, что работать дольше в тот день мне стало просто невыгодно, все равно ничего путного бы не наработал, мысли были уже отвлечены от искусства.
Вот что ваш Мишка наделал! А скульптура та осталась его ждать у меня в мастерской. Он в тот раз торопился и взять ее с собой не смог. Сказал, что заедет через пару месяцев, когда я из отпуска вернусь.
Заметьте, творческим людям времени для отдыха требуется в два раза больше, чем всем остальным.
После этого заявления дядя Витя снова сел на своего любимого конька и рассказал, временами прерывая свой рассказ глотками подкрепляющего напитка, каким трудным и утомительным может оказаться путь творца, когда ему на этом пути встречаются сплошь завистники и злопыхатели. Когда он устал и примолк, потянувшись за следующей рюмкой, я рискнула прервать ход его мысли.
— И что же Мишка все-таки сотворил в вашей мастерской из того куска глины? — поинтересовалась я.
Услышав ответ, мы с Маришей переглянулись и поняли, что возвращения в Москву нам не избежать, если, конечно, нас интересовали брильянты. А нас они интересовали.
— Поедем в Москву прямо сейчас или подождем до вечера? — спросила у меня Мариша, когда мы оставили гостеприимный кров дяди Вити.
— С одной стороны, лучше прямо сейчас, а с другой — нам надо узнать про Рудика, и еще, может быть, твой Мишка пожаловал в Питер еще вчера и второй день сидит у тебя под дверью.
* * *
Ни под какой дверью Мишка не сидел, он вообще не сидел, а по-прежнему находился в лежачем положении, правда, уже на другом ложе, далеко не столь удобном, как первый его диванчик. Мишку перевозили ночью, тайком вытащив через подвальное окошко, так что уборщица, благоволившая к Мишке за его щедрость, была в это перемещение и не посвящена, а в курсе был один лишь ночной сторож. Но и он только недоуменно протер глаза и подергал себя за бороду, увидев, как из подотчетного ему подвала выносят чье-то тело и запихивают в багажник.
— Это что тут творится? — поинтересовался он.
— Телка родные из деревни привезли и оставили в подарок, вот мы и мучаемся, кто бы его прирезал.
Свадьба-то уже завтра, а он, бедняга, третьи сутки мотается по городу. Может, ты, дед, возьмешься? Рука не дрогнет? — спросил у него один из охранников.
— Да вы что?! — в ужасе замахал руками дед, сделав несколько поспешных шагов прочь. — Я в жизни ничего крупней таракана не убил. Такой грех на душу на старости лет не взял бы ни за какие деньги.
Лежа в мешке, Мишка про себя (рот у него снова был заклеен) проклинал некорыстолюбивого старичка. Что тому стоило согласиться и попытаться заглянуть в мешок? Как повели себя бы при этом его пленители. Мишка не знал, но надеялся, что они чем-нибудь себя бы выдали и, по крайней мере, у сторожа зародилось бы подозрение, что тут что-то нечисто.
Иначе чего ради — сначала предлагают в мешок заглянуть, а потом, когда он туда заглянуть согласился и уже сделал пару шагов, бросаются вместе с этим мешком в бегство?
Мишку оставили в багажнике, и, естественно, он не мог видеть никакого пейзажа вдоль дороги, а стало быть, составить хотя бы приблизительную картину того, куда его везут. Грустно, но в его положении надо было радоваться уже тому, что он еще цел.
Везли его долго, если не нарезали круги по городу (с живым человеком в багажнике — это было вряд ли разумно, впрочем, с мертвым тем более), то должны были уехать за город. Есть ли дача у доктора, Мишка не помнил, но вряд ли бы доктор рискнул тащить его к себе, ведь в любой момент могла нагрянуть мама, и, понятное дело. Мишку пришлось бы освобождать, да еще и объяснять ей, почему он сидит у них на даче в таком виде. В том, что загородной постройки, которая хоть отдаленно могла бы напоминать дом, у Иннокентия не было, Мишка был твердо уверен.
Когда его выгрузили, он обнаружил, что его нынешнее убежище не соответствует элементарным требованиям к содержанию пленников. Электричества не было, пол был гнилой, окна не зарешеченные и без стекол. Словом, на благоустроенный дачный домик никак не тянуло. Напрашивался вывод о пустующем доме, предположительно, стоящем на отшибе. Зато стены тут были каменные, и к одной из них была приделана толстая цепь, к которой Мишку и приковали.
