Собрав его одежду с пола, я скрутила ее в ком и швырнула в сторону Джо.
– Между нами ничего не произошло, – произнесла я, дрожа. – Это все было ужасно, ужасно.
Джо натянул джинсы.
– Чем же Олли заслужил таких друзей? – спросила я, исполненная отвращения к самой себе. – Я была пьяная! Не понимала, что творю…
Джо встал и подошел ко мне.
– Не говори так. Не буду утверждать, что мы поступили правильно… – Он глубоко вздохнул. – Но я знаю, что делал, и думаю, ты тоже.
– Нет! – вспыхнула я и двинула его кулаком в грудь. – Зачем ты ко мне пришел! Это все… это все ты виноват!
– Так нечестно.
– Ненавижу тебя!
Джо меня обнял, и я замерла на мгновение.
– Ты не ненавидишь меня, Ребекка.
Я его оттолкнула.
– Я уйду, – спокойно произнес Джо. – Но позже мы поговорим…
– Не о чем здесь разговаривать!
– Бекка? – снова позвал меня Олли, и мы с Джо оцепенели.
Повисла болезненная тишина. Я расслышала, как открылась дверь Сильви… и удаляющиеся в сторону ванной шаги.
– Уходи. Прошу, – умоляю я его со слезами на глазах. – Нам нельзя больше видеться.
Джо ушел из моей комнаты и из моей жизни. Больше мы с ним не виделись… до встречи в «Мезо Джо» через десять лет.
– Мне очень жаль, Олли. Я должна была тебе рассказать, – шепчу я, – но я тогда так запуталась, мне было так страшно… Я трусиха. Я не любила Джо. Всего лишь одна ночь, случайность. Мы друг другу нравились, не буду врать. Но он не был тобой. Знаю, что от этого не легче, и это меня никак не оправдывает. Я люблю тебя.
Ответа нет. Я убеждаю себя, что не слышу его голос на самом деле. Я его выдумываю. Такие странные вещи бывают от большого горя. И все же глубоко внутри понимаю, что не слышу Олли сейчас потому, что его молчание достаточно красноречиво.
На следующее утро меня ломит от одиночества. Сердце сжимается в ожидании очередного пустого дня. Как я могла подумать о работе у Джо?.. Заставляю себя встать с постели. Мне станет лучше, когда приму душ.
«Позвони ему». – слышу я внезапный голос Олли.
– Олли?
«Тебе нельзя больше смотреть «Поужинай со мной».
– Ты не злишься?
«Злюсь. Конечно же, злюсь. Вы замутили у меня за спиной».
– Да, – соглашаюсь я. – Мне стыдно.
«Я доверял вам обоим. – Он умолкает. – Узнал бы я тогда, вы разбили бы мне сердце. Но сейчас уже ничего не поделать, верно?»
Я снова пускаюсь в извинения. Олли меня перебивает.
«Наверное, я всегда отчасти боялся, что ты в него влюбишься».
– Олли, я в него не влюблялась. Я не вышла бы за тебя, если бы любила Джо. Но прости, что не сказала тебе, что это разрушило вашу дружбу. Я не могу не думать, что…»
«Стой, Бекка! Пора уже понять, что жизнь слишком коротка. Хватит бед. Помирись с Джо. Тебе сейчас нельзя отмахиваться от друзей».
По лицу катятся слезы.
– Почему ты такой великодушный?
«Я делал много чего, чем не горжусь».
– Например?
Тишина.
18
Я захожу в переполненный банк. Заполняю платежку, занимаю очередь.
Сжимая чек Глитца, прикидываю, что этих денег хватает на самые необходимые для ребенка вещи, да еще останется для аренды жилья в Лондоне и оплаты первого месяца. Плюс декретные и наши сбережения… должно хватить где-то на полгода. А потом… кто знает.
Очередь продвигается вперед. Я следующая.
Размышления о деньгах и работе заставляют вспомнить, что я так ничего и не решила. Что делать с предложением Анни про «Мезо Джо»? Может, заглянуть туда по пути домой? С Анни мы виделись два дня назад, и она говорила, что новый курс начинается совсем скоро. Если я хочу получить работу, то пора шевелиться.
– Окно номер пять, – произносит записанный голос таким тоном, будто я выиграла ценный приз. Да, машина мне не помешала бы. Или дом… Нет. Все, чего я хочу – это вернуть Олли.
– Добрый день, – здоровается сотрудница банка в кремовой блузке и темно-синем пиджачке. На пухлых губах розовый блеск. – Как мы поживаем?
– Прекрасно.
– Чем могу помочь?
Я передаю ей чек под стеклянной перегородкой.
– Пожалуйста, переведите эти деньги на мой сберегательный счет.
– Конечно. У вас есть реквизиты?
Девушка вбивает на клавиатуре номер счета. По запястью туда-сюда скользит изящный золотой браслет. Затем она засовывает чек в специальную машинку.
– А когда вам уже пора? – все-таки не выдерживает она.
– В декабре.
– Должно быть, вам не терпится.
Киваю.
– Советую съездить в отпуск, погулять хорошенько, потом развлечениям можно помахать ручкой… но оно того стоит, – добавляет девушка с улыбкой, чтобы закончить на позитивной ноте. Клац-клац-клац. – Так, деньги на счету. Что-нибудь еще?
– Могу я посмотреть баланс?
– Нет проблем.
Она разворачивает ко мне монитор. Я изумленно гляжу на цифры. Число выходит чуть меньшим, чем я помню. Затем смотрю на список транзакций, совершенных за шесть недель до смерти Олли. Вывод тысячи фунтов. Зачем Олли понадобилась целая штука? Почему он мне не сказал? Мы договорились не трогать сбережения, кроме случаев крайней необходимости.
В щеках не остается ни кровинки. У него был кто-то на стороне? Что же такого он купил?
– Я могу вам еще чем-нибудь помочь? – спрашивает сотрудница банка.
– Нет. Ничем.
– Скажи мне, Олли, – бормочу я себе под нос, стараясь как можно быстрее добежать до дома. – Зачем тебе понадобилось столько денег?
«Я забил на работу». – Ответ приходит мгновенно.
– Ты… что?
«Ушел. Бросил».
Я перехожу дорогу. Наверное, мне послышалось.
– В смысле, ты потерял работу?
Он молчит.
– Ты уволился! – вспыхиваю я.
Случайный прохожий шарахается, но сейчас плевать, если меня посчитают сумасшедшей.
«Я чувствовал себя несчастным. Устал учить. Отчаянно хотел закончить роман. Быть писателем. Мне казалось, что это мой последний шанс».
Открываю калитку, клокоча от ярости. Дрожащей рукой сую ключ в замок входной двери.
– А я хотела рисовать, Олли, но иногда нам, знаешь ли, нужно вырасти, стать ответственными и работать, чтобы платить за жилье!
