– Убила бы за кусок торта. Пойду переоденусь, – говорит сестра.
Сейчас на Пиппе серый спортивный костюм и белая футболка в пятнах клубничного джема.
– А потом нам надо поговорить, – нервно добавляет она и уходит из комнаты.
– Как Лондон? – спрашивает Пиппа.
Близнецы радостно носятся по игровой площадке, скачут на батутах и спускаются с горок с армией других верещащих детишек.
– Мамочка! Тетя Бекка! – машет нам Оскар, готовый вот-вот нырнуть в бассейн с пластиковыми шариками.
Делаю глоток чая и обжигаюсь.
– Отлично.
Рассказываю про Джейми, Сильви, Китти и дом Глитца, но не перестаю задаваться одним вопросом – а когда же мы друг перед другом извинимся?
– Слушай, – начинаю я, – насчет прошлой недели…
– Мамочка! – Тео скатывается с горки, падает, тут же вскакивает на ноги и несется обратно.
Пиппа краснеет.
– Лучше сперва я. Я наговорила того, о чем жалею. Я вообще не должна была обсуждать тебя с мамой. Прости.
Вижу, чего ей стоило такое признание, и неожиданно смягчаюсь.
– Ты была права. Мне действительно надо планировать будущее. Знаю, что не могу остаться здесь навсегда. Я и не хочу. Уверена, что мама с папой тоже.
Пиппа кивает.
– Но мне пока сложно найти правильный путь. Мне страшно, – сознаюсь я, желая, чтобы она меня поняла.
– Я избалованная и всегда тебе завидовала.
– Мне? – изумляюсь я.
– О, Бекка, ты думаешь, у меня все есть? Дом, шикарная машина, богатый муж… На самом деле Тодд вечно в разъездах, а когда приезжает, то злится на детей. Мы месяцами не занимаемся сексом… Прости, это лишнее, – спохватившись, бормочет Пиппа.
– Ничего, нормально.
– В тот день, перед разговором с мамой, я обвинила его в измене. Только ей не говори.
– Серьезно? – охаю я.
– Я была в отвратительном настроении, потому что он как раз сообщил, что снова уедет в командировку, а потом мама сказала, что больше не сможет постоянно помогать с близнецами, и это стало последней каплей. Это не оправдывает мои слова, конечно, – быстро добавляет она.
– Вернемся к Тодду, – настаиваю я.
– Обвинила его, что он ставит работу превыше детей и меня. А потом спросила, нашел ли он себе женщину на стороне. Ты бы видела его лицо, Бекка, прямо в шоке. Доказательств, правда, никаких, помады на рубашке не было. «Все, что я делаю, это для тебя, для нашей семьи». Бла-бла-бла.
– А толку, если вы его практически не видите, – говорю я.
– Именно. У него отношения с золотой картой клуба «Бритиш Эйрвейз», а не со мной. – Пиппа отворачивается, ищет взглядом Оскара и Тео.
– Вот они, – киваю я на горку.
– Вряд ли он и в самом деле мне изменяет. Даже уверена. Что не изменяет. Но все равно он постоянно работает, а я сижу одна. У меня нет близких друзей, как у тебя. Даже в детстве ты была куда популярнее. Я все время тренировалась, какое тут общение. Я не жалуюсь, мне нравилось, но… – Она пробегает пальцами по волосам. – Если бы не работа в теннисном клубе, я бы рехнулась. Они хотят, чтобы я тренировала больше, а Тодд говорит, что не надо было заводить детей, если я не готова с ними возиться.
– Это смешно и старомодно, – поддерживаю сестру.
Пиппа машет Оскару, который что-то кричит ей через сетку.
– Ты права. Семья Тодда в Америке, поэтому я слишком завишу от мамы, и она имеет право занять твердую позицию. А когда у тебя тоже родится маленький, ей придется помогать и тебе. Очень жаль, что так вышло с Олли. – Пиппа беспомощно пожимает плечами. – Мне нет оправданий. То, что ты переживаешь, я бы и худшему врагу не пожелала… а ты отлично держишься. Ты всегда была сильной, Бекка. А я – эмоционально зависимой, нуждающейся в одобрении. Я одна, Бекка. Мне одиноко, очень одиноко. Не так, как тебе, конечно, просто иногда… – Она роется в сумочке, ищет салфетку.
Такого я не ожидала.
– Я нашла кое-кого для близнецов, на неполный день. Ее зовут Мэй. Она мягкая. Иногда даже чересчур, ты же знаешь, каким бывает Оскар.
Я все-таки рассказываю, что случилось с фруктовыми кебабами. Пиппа находит это забавным, и мы впервые за долгие годы смеемся над чем-то вместе.
– Жду не дождусь, когда она приступит на следующей неделе. Тодду придется смириться. Почему это я не должна работать?
– Я есть пещерный человек, ты есть женщина! – Стучу себя в грудь. Мы снова смеемся. – Пиппа, слушай, – не могу не спросить я, – ты все еще любишь Тодда?
Она кивает.
– Но если мы хотим сохранить брак, надо что-то менять. Ты открыла мне глаза.
– Смотри, мамочка! – восклицает Оскар, собираясь взобраться по «паутинке».
– Они тебя обожают, – замечаю я.
– Хорошая мать, плохая сестра, – произносит Пиппа.
– Я тоже в этой области не преуспела. До переезда сюда я и не представляла, что растить близнецов настолько сложно. Я не отдавала тебе должное, не поддерживала. Мы с Олли стали редко приезжать к вам после рождения мальчишек, о чем я очень жалею. Я не задумывалась, как чудесно и страшно растить таких двух, – указываю на свой растущий живот. – Прежде я совсем не знала Оскара и Тео. Ты замечательная мать, Пиппа.
– Несмотря на раскрашенный диван.
– Прикрой подушкой, – предлагаю я, а потом беру ее за руку. – Поговори с Тоддом, не откладывай. Расскажи о своих чувствах. Не позволяй секретам и недомолвкам встать между вами.
Пиппа снова кивает.
– Да. Я с ним поговорю.
– Может, нам пора начать друг друга поддерживать, а не соревноваться?
– С радостью.
32
Я нахожу Джима у булочной. Рядом свернулся Нудл. Я не сомневалась, что сегодня он здесь будет. Джим отрастил бороду. На нем потрепанное пальто. Он улыбается, словно тоже меня ждал.
– Я вас искала.
– А мы с Нудлом то тут, то там… правда, мальчик? Было куда отправиться, кого повидать.
Я присаживаюсь на корточки.
– Сегодня день рождения Олли.
– Знаю.
– Он перестал со мной разговаривать. А сейчас он мне нужен как никогда.
– Почему?
– Почему? – изумленно переспрашиваю я. – Мне не хватает его голоса, шуток. Я по нему скучаю.
В глазах стоят слезы.
– Олли не может остаться с тобой навсегда, – мягко произносит Джим.
– Но…
– На его похоронах ты была не готова попрощаться, верно?
Качаю головой.
