– Подарок родителям, – поясняю я. – Купила им билеты в Сиену на весну.
Хочу их отблагодарить за все, что они для меня сделали.
– И для тебя кое-что есть. – Поднимаю плоскую коробку, обернутую коричневой бумагой и перетянутую красной бархатной ленточкой.
– Для меня? Ого.
– Открывай.
– А у меня для тебя ничего нет.
– И хорошо. Ты не обязан. Открывай давай, – настаиваю я.
Внутри лежит масляная картина с изображением лимонного дерева, прямо как та, что нравилась Джо в Бристоле. Он смотрит на меня с теплотой в глазах.
– Спасибо, Джо. Это ты вдохновил меня снова взяться за рисование.
– Мне очень нравится, – улыбается он.
– Ее не продашь в Сотбис, но…
– Для меня она бесценна.
Мы продолжаем украшать елку. Я разворачиваю второго шоколадного оленя и, жуя, смеюсь, что это для ребенка, который оказался очень даже сладкоежкой.
– Весьма удобно. Сколько еще дней осталось?
– Десять.
– Черт.
– Спасибо. – Устанавливаю на верхушке серебристую фигурку ангелочка. – Теперь мне явно полегчало.
Мы едим яйца с тостами. Джо спрашивает о моих планах после рождения ребенка.
– Перееду в Лондон, как только смогу.
– И не будешь скучать по семье?
– До Лондона всего полтора часа.
– Ты хочешь вернуться?
Замечаю, что Джо почти не притронулся к еде.
– И да, и нет.
– А ты не думала остаться здесь? Навсегда? Сможешь начать новую жизнь.
– Джо, мне и тебя будет не хватать.
– Я рассуждаю, исходя из практических… – Он осекается. – И мне тебя будет не хватать, Бекка.
Я улыбаюсь.
– Последние полгода были сложные, но мне очень помогла поддержка семьи, встречи с Анни, ребенок… – Опускаю взгляд на свой огромный живот. – И работа в «Мезо Джо». Ну, не только. Еще ты.
– Я?
– Я рада, что ты вернулся в мою жизнь, и я так рада, что мы смогли оставить прошлое позади. Олли бы этого хотел, несмотря ни на что. Я не забуду время, которое мы провели вместе.
– И я не забуду. Но мы ведь продолжим общаться? А то ты так говоришь, будто мы еще на десять лет пропадем!
Мы начинаем вспоминать дегустационный курс. Как Адам с гордостью получил сертификат, который он собирался повесить в рамочке. Как Джанет задорно хохотала и пьянела, как Моника избегала вечно растрепанного Генри, а потом влюбилась в симпатичного Скотта. Как Джо помогал мне пережить день рождения Олли и как мы гуляли с его отцом, Фрэнсисом.
– Ну, когда в «Лобстер-Пот»? – спрашиваю я, и мы начинаем смеяться.
– Если бы мы так не веселились, я бы заплакал, – добавляет Джо.
Потом мы сидим и слушаем шум дождя.
– Ты мне тоже помогала, Бекка, – наконец нарушает тишину Джо. – Всегда чувствовал какую-то пустоту после того, как потерял связь с тобой и Олли.
– Погоди-ка…
– Бекка? Что ты делаешь?
Поднявшись в комнату, я достаю из-под кровати коробку с вещами Олли. Возвращаюсь уже с конвертом.
Джо его открывает. Внутри лежат их фотографии, которые Олли хранил в нижнем ящике стола. У Джо на глазах выступают слезы.
– О, тот день. Нам было скучно, поэтому мы пошли в город. Ты тогда училась во Флоренции.
– Ну, без меня там точно было скучно, – шучу я.
Джо берет вторую фотографию.
– А это с новогодней вечеринки у Китти, да? Отличный снимок. Ох, какие мы тут еще молодые! Я правда могу оставить их себе?
Киваю, тронутая тем, сколько эти фотографии для него значат.
Мы продолжаем вспоминать. Как поднялись на холм Святой Екатерины, и Джо, прощаясь с Олли, отпускал воздушные шарики. Как мы играли в «Мистера Лягушку» в лабиринте, и школьники смеялись над Джо в красных трусах.
– После такого дня мне бы не помешало как следует проораться. Пойдем? – предлагает он.
– Кажется, я и шага в гору не смогу сделать.
– Я тебя отнесу.
– И спину себе сломаешь?
– Еще десять дней, – рассуждает Джо вслух, – и все изменится.
– Знаю. Мне повезло, что я тут на подушках прохлаждаюсь. Двигаться дальше страшно, но я, кажется, нашла подходящую съемную квартиру…
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Ты можешь у нас гостить, плюс я буду постоянно сюда возвращаться. Даже не заметишь, что я живу в другом месте.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Джо?
Он делает глубокий вдох.
– Пита не зря ревновала.
– Что?
– Боже, поверить не могу, что сейчас это скажу. – Встав, он принимается мерить комнату шагами. – Понимаешь, Бекка, она была права. Частично мы расстались, потому что… ну, я ее не любил.
Я тоже поднимаюсь, ставлю кружку в раковину.
– Бекка, посмотри на меня.
Он стоит рядом. Берет меня за руку, поворачивает к себе.
– Я полюбил тебя еще в Бристоле, ты знаешь. Мы провели вместе одну ночь, но ты не могла стать моей. Ты встречалась с моим лучшим другом. Представляешь, каково мне было? Ты стала для меня всем, и это до сих пор так, и мысль о том, что я тебя больше не увижу, что тебя не будет рядом, разбивает мне сердце и…
Я отстраняюсь.
– Джо! Перестань. Не говори так.
– Я ничего не могу поделать со своими чувствами.
– Джо, прошу…
– Я тебя люблю.
– Нет! Это неправильно, все это неправильно.
– Бекка…
– Ты не сможешь заменить Олли. Никто не сможет!
– Да. Хорошо, я понимаю.
Он уходит из кухни. Хлопает задняя дверь. Я зажмуриваюсь, стараясь отвлечься от боли. Слышу шаги по дорожке. Что же делать? Что я натворила?
– Джо! Прости! – кричу я и бегу к двери.
Распахнув ее, я оказываюсь под ливнем. Мчусь обратно на кухню и хватаю телефон. Хочу позвонить, попросить его вернуться, однако по животу расползается тупая боль. А потом отходят воды. Я вытираю ноги кухонными полотенцами и, стискивая живот руками, снова добираюсь до двери. Джо уже слишком далеко.
– Джо! – зову я. Он не слышит. – Джо!
Он ушел.
Набираю его номер.
– Вы дозвонились Джо Лоусону…
Пробую еще раз, яростно нажимая кнопки. Боль возвращается, теперь уже сильнее.
