Онрак оглянулся на огромного каменного пса.
— Заклинатели костей считают, — медленно проговорил т’лан имасс, — что создать подобие духа или бога значит уловить часть его существа, запереть её в этом подобии. Даже уложив камень на камень, ты сотворишь темницу. Как хижина отмечает границы власти смертного, так же и боги с духами запечатаны в избранных чертогах земли, камня или дерева… или предмета. Так сковывается могущество, и так с ним можно управляться. Скажи, тисте эдур согласны с подобным ходом мыслей?
Трулл Сэнгар поднялся на ноги:
— Думаешь, эти гигантские статуи возвели мы, Онрак? А ваши заклинатели считают, что могущество рождается как нечто лишённое формы и потому неуправляемое? И что вырезая подобие, идола — или выкладывая круг из камней, — и вправду порядком можно ограничить эту силу?
Онрак вскинул голову и некоторое время молчал.
— Тогда получится, что мы сами создаём своих богов и духов. Что вере необходима форма, и сотворение формы порождает жизнь. Но разве тисте эдур не были созданы Матерью Тьмой? Разве ваша богиня вас не сотворила?
Ухмылка Трулла стала ещё шире:
— Я говорил об этих статуях, Онрак. Но отвечаю тебе: я не знаю, вырезали ли эти монументы руки тисте эдур. Что до Матери Тьмы, то, быть может, создавая нас, она лишь отделила то, что было прежде неразделённым.
— Так вы тогда — тени тисте анди? Оторванные и отпущенные на волю по милости своей матери-богини?
— Но позволь, Онрак, мы ведь все оторваны и отпущены на волю.
— Двое Псов здесь, Трулл Сэнгар. Их души уловлены и заключены в камень. И есть ещё кое-что — эти подобия не отбрасывают тени.
— Как и сами Псы.
— Если они — лишь отражения, то должны ведь существовать и Псы Тьмы, от которых оторвались тени, — настойчиво продолжал Онрак. — Но никто никогда не слышал о таких…
Т’лан имасс вдруг замолчал. Трулл расхохотался:
— Похоже, ты больше знаешь о человеческой Первой империи, чем хочешь показать. Как там звали этого тирана-императора? А, не важно. Нам нужно идти дальше, в вратам…
— Дессимбелакис, — прошептал Онрак. — Основатель Первой империи людей, который исчез задолго до того, как они провели Обряд Зверя. Считалось, что он… превратился.
— Как д’иверс?
— Да.
— И зверей было?..
— Семь.
Трулл уставился на статуи, затем взмахнул рукой:
— Это не мы высекли. Нет, я не уверен, но в сердце своём не чувствую… родства. Эти статуи кажутся мне зловещими и жестокими, т’лан имасс. Псы Тени недостойны поклонения. Воистину, они неудержимы, дики и смертоносны. Чтобы повелевать ими, нужно воссесть на Трон Тени — как правитель, господин этих владений. Но более того — сперва придётся собрать все разрозненные осколки. Восстановить целостность Куральд Эмурланна.
— Этого и хотят добиться твои сородичи, — пророкотал Онрак. — Такая возможность меня тревожит.
Тисте эдур пристально посмотрел на т’лан имасса, затем пожал плечами:
— Я не разделял твоей тревоги по этому поводу — поначалу. Более того, останься эта цель… чистой, я бы по-прежнему стоял рядом со своими братьями. Но под покровом тайны во всём этом предприятии действует иная сила — не знаю какая, но очень хочу разорвать оный покров.
— Почему?
Трулла ошеломил этот вопрос, затем он поёжился:
— Потому что из моего народа она сотворила чудовище, Онрак.
Т’лан имасс направился к промежутку между двумя ближайшими статуями. Вскоре за ним двинулся и Трулл Сэнгар.
— Думаю, ты не знаешь, каково это — видеть, как сородичи движутся к неминуемому краху, видеть, как дух целого народа развращается, разлагается; биться, бороться, чтобы открыть им глаза — хотя бы так, как открылись твои собственные, когда судьба подарила на то шанс.
— Верно, — ответил Онрак, гулко топая по мокрой земле.
— И это не просто наивность, — продолжал тисте эдур, хромая следом за т’лан имассом. — То, что мы всё отрицаем, не сознаёмся в содеянном, — решение сознательное, усвоенное нами равнодушие прекрасно служит самым низменным, самым подлым нашим желаниям. Мы — долгоживущий народ, который ныне преклонил колени перед краткосрочными интересами…
— Если это кажется тебе необычным, — пробормотал т’лан имасс, — значит, тот, кто укрылся за завесой, нуждается в вас лишь ненадолго — если и вправду эта скрытая сила манипулирует тисте эдур.
— Любопытная мысль. Вероятно, ты прав. Тогда встаёт вопрос: когда эта краткосрочная цель будет достигнута, что станется с моим народом?
— Вещи, которые стали бесполезны, выбрасывают, — отозвался Онрак.
— Оставляют. Да…
— Если, конечно, — продолжил т’лан имасс, — они потом не будут представлять угрозы для того, кто их использовал. В противном случае ответ: уничтожить, когда они уже не нужны.
— В твоих словах звенит неприятная истина, Онрак.
— Я вообще не самый приятный собеседник, Трулл Сэнгар.
— Это я уже начал понимать. Ты говоришь, души двух Псов заключены в этих… в которых именно, кстати?
— Сейчас мы идём точно между ними.
— Что же они тут делают, интересно?
— Камень высекли так, чтобы заключить их внутри, Трулл Сэнгар. Сотворяя подобие, никто не спрашивает духа или бога, желают ли те такой ловушки. Да и зачем им? Нужда сотворять кумиров — это потребность смертных. Возможность увидеть своими глазами то, чему поклоняешься, в худшем случае даёт иллюзию контроля, а в лучшем — ложную уверенность в том, что можно договориться, сторговаться о своей собственной доле.
— А ты эти чувства, разумеется, считаешь жалкими, Онрак?
— Я большинство чувств считаю жалкими, Трулл Сэнгар.
— Думаешь, этих зверей здесь заключили навечно? Или они попадают сюда, когда гибнут?
Онрак пожал плечами:
— Терпеть не могу такие игры. У тебя есть свои подозрения и знания, но ты о них молчишь. И желаешь выпытать, что знаю, что чувствую об этих скованных духах я. Мне нет дела до судьбы этих Псов Тени. Скорей, я жалею — если и вправду их убили в каком-то ином мире и потом они оказались здесь, — что осталось лишь пятеро, ведь так меньше шансов, что мне самому представится возможность убить такого Пса. Думаю, я бы с радостью убил Гончую Тени.
Тисте эдур хрипло рассмеялся:
— Что ж, не буду спорить: уверенность в себе много значит. Но даже так, Онрак из Логросовых т’лан имассов, не думаю, что ты бы ушёл целым и невредимым из боя с Псом.
Неупокоенный воин замер и развернулся к Труллу Сэнгару:
— Есть камень и камень.
— Боюсь, я тебя не совсем понимаю…
В ответ Онрак обнажил свой обсидиановый меч. Подошёл к ближней из двух статуй. Передняя лапа изваяния была выше т’лан имасса. Он обеими руками поднял клинок, а затем с размаху ударил по тёмному, гладкому камню.
