Но так я уведу её прочь — прочь от Бидитала с его жуткими пристрастиями. Уведу прочь… от надвигающейся бури.
— С кем ещё ты об этом говорила? — резко спросил он.
— Ни с кем, но я думала про… Леомана. Он мог бы подобрать для нас кого-то из людей Матока…
— Ни слова, девочка. Не сейчас. Ещё не сейчас.
Её рука снова ухватилась за его предплечье.
— Нельзя слишком долго медлить, Призрачные Руки.
— Не сейчас, Фелисин. А теперь — отведи меня домой, пожалуйста.
— Пойдёшь со мной, Тоблакай?
Карса оторвал взгляд от каменного лика Уругала. Солнце, как обычно, село очень быстро, в небе ярко засверкали звёзды. Змеи начали расползаться, ускользнули в жутковатый, безмолвный лес в поисках еды.
— Хочешь, чтоб я бежал рядом с тобой и твоей крохотной лошадкой, Леоман? Нет в этих землях теблорских коней. Нет скакунов, подходящих мне по размеру…
— Теблорских коней? Вот в этом ты ошибаешься, друг мой. Ну, то есть не здесь, в этом ты прав. Но к западу, в Ягг-одане, водятся дикие кони, которые тебе под стать. Теперь дикие, во всяком случае. Это яггские кони, которых когда-то давным-давно разводили яггуты. Вполне вероятно, что ваши теблорские скакуны — той же породы. Ведь в Генабакисе были яггуты.
— Почему ты мне этого раньше не сказал?
Леоман опустил правую руку на землю, посмотрел, как огнешейка сползает вниз по запястью.
— Откровенно говоря, только что ты впервые упомянул, что вы, теблоры, разводите коней. Тоблакай, я почти ничего не знаю о твоём прошлом. И никто здесь не знает. Ты не самый разговорчивый человек. А мы с тобой всегда путешествовали пешком, не так ли?
— Ягг-одан. Это за пределами Рараку.
— Да. Пройди через Вихрь и двигайся на запад, доберёшься до скальных утёсов, изломанного побережья древнего моря, что прежде заполняло эту пустыню. Иди дальше, пока не достигнешь городка Лато-Ревая. На запад от него лежит оконечность Таласских гор. Обходи их с юга, продолжая двигаться на запад, пока не увидишь реку Угарат. У югу от И’Гхатана есть брод. Оттуда шагай на запад-юго-запад ещё не меньше двух недель и окажешься в Ягг-одане. О, какая ирония: там ведь когда-то жили кочевые яггуты. Потому и название такое. Но эти яггуты пали. На них так долго охотились, что они превратились, по сути, в дикарей.
— И они по-прежнему там?
— Нет. Логросовы т’лан имассы их перебили. Не так давно.
Карса оскалил зубы:
— Т’лан имассы. Это слово из прошлого теблоров.
— Куда ближе, — пробормотал Леоман, затем выпрямился. — Попроси у Ша’ик разрешения отправиться в Ягг-одан. На яггском коне ты будешь внушительно смотреться на поле боя. Твои сородичи и сражаются верхом или только скачут на битву?
В темноте Карса улыбнулся:
— Я так и сделаю, Леоман. Но странствие займёт много времени — не жди меня. Если ты со своими разведчиками будешь по-прежнему за пределами Вихря, когда я вернусь, поскачу тебя искать.
— Договорились.
— А как же Фелисин?
Леоман помолчал, затем ответил:
— Призрачные Руки уже знает об… угрозе.
Карса презрительно скривился:
— И что с того? Мне нужно просто убить Бидитала, и дело с концом.
— Тоблакай, не только ты вызываешь у Призрачных Рук тревогу. Не думаю, что он надолго задержится в лагере. И уходя, он заберёт девочку с собой.
— И чем это будет лучше? Она ему станет просто нянькой.
— На время. Я, разумеется, пошлю с ними надёжного человека. Если бы ты не был нужен Ша’ик — или, по крайней мере, она не считала бы, что нужен, — я попросил бы тебя.
— Это безумие, Леоман. Я уже однажды путешествовал с Призрачными Руками. И повторять не намерен.
— У него есть истины, предназначенные для тебя, Тоблакай. Однажды тебе придётся его отыскать. И, быть может, — даже просить о помощи.
— Помощи? Не нужна мне ничья помощь. Ты говоришь неприятные слова. Я их больше не буду слушать.
В сумраке ухмылка Леомана была хорошо заметна.
— Ты верен себе, друг мой. Когда ты отправишься в Ягг-одан?
— Завтра.
— Тогда лучше мне сообщить об этом Ша’ик. Кто знает, может, она даже снизойдёт до личной встречи со мной, и мне удастся убедить её оставить эту одержимость Домом Цепей…
— Это ещё что?
Леоман отмахнулся:
— Дом Цепей. Новая сила в Колоде Драконов. Только о ней все сейчас и говорят.
— Цепи, — пробормотал Карса. Он обернулся и уставился на Уругала. — Я так не люблю цепи.
— Увидимся утром, Тоблакай? До того, как ты отправишься в путь?
— Да.
Карса услышал, как человек зашагал прочь. Мысли теблора неслись вскачь. Цепи. Они его преследовали, виделись всюду с того дня, как они с Байротом и Дэлумом покинули деревню. А может — и того раньше. Племена ведь ковали себе собственные цепи. Как и родство, товарищество, сказания со своими уроками чести и жертвенности. И цепи между теблорами и их Семью богами. Между мной и моими богами. И вновь цепи — в моём видении: убитые мной мертвецы, души, которые, как сказал Призрачные Руки, я волочу за собой. Я сам — всё, что я есть, — создано такими цепями.
Этот новый Дом — не мой ли?
Воздух на поляне вдруг стал холодным — ледяным. Последний змеиный хвост скрылся за деревьями. Карса моргнул и вдруг увидел, как каменный лик Уругала… пробуждается.
Он ощутил некое присутствие в тёмных глазницах.
Карса услышал, как поднимается в его сознании воющий ветер. Стоны тысячи душ, оглушительный грохот цепей. Зарычав, теблор собрался с духом, чтобы противостоять давлению, и посмотрел прямо в глаза ожившему лику.
— Карса Орлонг. Долго мы этого ждали. Три года ушло на создание этого священного места. Ты столько времени потратил даром на этих двух чужаков — своих павших друзей, тех, кто потерпел неудачу там, где ты — восторжествовал. Этот храм не должно освящать сентиментальностью. Их присутствие оскорбляет нас. Сегодня же ночью уничтожь их.
Уже пробудились и остальные шесть ликов, и Карса почувствовал на себе тяжесть их взглядов, смертельное давление, за которым крылось нечто… алчное, тёмное и злорадное.
— Своей рукою, — ответил Уругалу Карса, — я привёл вас в это место. Своей рукою освободил из темницы в скале на землях теблоров. Да, я не такой глупец, каким вы меня полагали. Вы вели меня, а ныне — явились. И первые ваши слова — упрёки? Осторожней, Уругал. Всякое изваяние здесь я могу разбить — своей рукою, — если того пожелаю.
Теблор почувствовал, как обрушился на него их гнев, пытается сломить, подавить его, но он выстоял — неподвижный и недвижимый. Воин-теблор, что задрожит перед своими богами, — больше не воин и не теблор.
