— Лишь то единственное, что тебя заинтересует, Геборик Лёгкая Рука. Так же, как меня интересует этот Господин Колоды. Я не буду пытаться обмануть тебя. Нет, я сам поведаю тебе всё, что знаю о Нефритовой Длани, которая высится в отатараловых песках, — Длани, которой ты коснулся и которая теперь вошла в твои сны.
— Откуда ты знаешь?..
Старик умолк. Пот у него на лбу стал холодным.
— А как, — парировал Л’орик, — ты сумел понять столь многое по простому описанию карты Господина Колоды? Давай не будем вдаваться в такие подробности, иначе разговор наш переживёт саму пустыню Рараку. Итак, Геборик, я начну?
— Нет. Не сейчас. Я слишком устал. Завтра, Л’орик…
— Задержка может оказаться… катастрофической, — проговорил Высший маг, подождал, затем вздохнул. — Но ладно. Я вижу, насколько ты измотан. Позволь мне, по меньшей мере, заварить тебе чаю.
Такой любезности Геборик не ожидал и опустил голову.
— Л’орик, обещай мне — когда придёт последний день, ты скроешься как можно дальше отсюда.
— Тяжело такое обещать. Позволь мне обдумать это. Итак, где хен’бара?
— В сумке, что висит над котелком.
— Ах да, конечно.
Геборик слышал, как маг принялся готовить чай, шелест цветочных лепестков в сумке, плеск воды, которую Л’орик налил в котелок.
— А ты знал, — пробормотал между делом Высший маг, — что древнейшие трактаты о природе Путей говорят о триумвирате. Рашан, Тир и Меанас. Будто все три тесно связаны друг с другом родством. И ещё в них пытаются вывести соответствия со Старшими Путями.
Геборик хмыкнул, затем кивнул:
— Все они — различные формы одного и того же? Я согласен. Пути тисте. Куральд То да Куральд Сё. Человеческие их подобия вынужденно пересекаются, смешиваются. Я не эксперт, Л’орик, и ты, похоже, знаешь об этом больше моего.
— Что ж, безусловно, есть взаимопереплетение тем между Тьмой и Тенью, а также, предположительно, Светом. Смешение между ними. Ведь право владения Троном Тени заявил не кто иной, как Аномандр Рейк…
Запах чая отвлёк Геборика.
— В самом деле? — пробормотал он, не испытывая, впрочем, особого интереса.
— В некотором роде. Поставил своих сородичей охранять его — предположительно от тисте эдур. Нам, смертным, тяжело разобраться в истории народов тисте, ибо они так долго живут. Как ты знаешь, в человеческой истории хватает особых личностей, которых некий дар — благой или ужасный — заставляет разрушать текущее положение вещей. К счастью для нас, подобные мужчины и женщины редки и рождаются не так уж часто, и все они рано или поздно умирают или исчезают. Но среди тисте… эти личности никогда не уходят, судя по всему. Они действуют — вновь и вновь. Постоянно. Выбери из запасников своего знания человеческой истории наихудшего тирана, Геборик, а затем вообрази, что он практически бессмертен. Вообрази, что он возвращается вновь и вновь. Какой бы показалась тебе тогда наша история?
— Куда более кровавой, чем история тисте, Л’орик. Люди — не тисте. К тому же я никогда не слыхал о тиранах среди тисте…
— Быть может, я выбрал неудачное слово. Я имел в виду лишь — в человеческом контексте — личность огромного могущества или потенциала. Взгляни на Малазанскую империю, которая родилась в мыслях одного человека — Келланведа. Что, если бы он был вечен?
Что-то в словах Л’орика заставило старика стряхнуть сон.
— Вечен? — резко расхохотался бывший жрец. — Похоже, так и стало. Подумай вот о чём — и это момент более важный, чем всё, что говорилось здесь прежде. Тисте уже не одиноки в своих интригах. В их игры вошли люди — люди, у которых нет терпения тисте, нет их легендарной отстранённости. Пути Куральд Галейн и Куральд Эмурланн более не избавлены от пятна человеческого присутствия. Меанас или Рашан? Быть может, оба они являются дверьми, что ведут во Тьму и Тень. Возможно, всё ещё сложнее — ведь немыслимо отделить темы Тьмы и Света от Тени. Они, как и говорится в этих трактатах, взаимозависимый триумвират. Мать, отец и ребёнок — семья в вечной ссоре… в которую уже ввязались двоюродные родственники и внуки.
Он подождал ответа от Л’орика. Любопытно было, как маг воспринял его замечание. Но тот молчал. Бывший жрец поднял глаза, сощурился, чтобы разглядеть Высшего мага…
…который сидел неподвижно, сжав в одной руке чашку, а в другой — ручку заварника. И ошеломлённо взирал на Геборика.
— Л’орик? Прости, я не могу разглядеть выражения твоего лица…
— Да уж, не можешь, — прохрипел Высший маг. — Я-то хотел предупредить тебя об угрозе того, что тисте вмешаются в дела людей… но ты в ответ указал мне на обратную опасность. Будто не мы должны тревожиться, а сами тисте.
Геборик ничего не сказал. Странное, смутное подозрение на миг промелькнуло в его мыслях, вызванное, похоже, тоном Л’орика. Но бывший жрец вскоре отбросил его. Слишком дико, слишком невероятно.
Л’орик налил чаю в чашку. Геборик вздохнул:
— Похоже, не судьба мне хоть раз вкусить целебной силы этого отвара. Что ж, поведай мне о Нефритовом гиганте.
— Ага! И в обмен ты расскажешь мне о Господине Колоды?
— О некоторых вещах я говорить не волен…
— Ибо они касаются личных секретов прошлого Ша’ик?
— Ох, Фэнеровы клыки! Л’орик! Ты хоть понимаешь, кто может подслушивать нас в этом крысином гнезде? Безумие — так говорить…
— Никто не подслушивает, Геборик. Я об этом позаботился. К тайнам я отношусь весьма ответственно. Я с самого начала многое узнал о твоей биографии…
— Но как?
— Мы ведь договорились, что не будем обсуждать источники. Я хочу сказать вот что: никто больше не знает, что ты — малазанец или что ты сбежал с отатараловых рудников. Кроме самой Ша’ик, разумеется. Поскольку она бежала вместе с тобой. Посему я очень серьёзно отношусь к своим секретам — знаниям, мыслям — и всегда начеку. О, разумеется, меня пытались раскусить — магическими чарами; жители этого лагеря подняли целый лес заклятий, чтобы следить за своими соперниками. И поднимают — каждую ночь.
— Тогда они заметят твоё отсутствие…
— Я сладко сплю в своём шатре, Геборик, — именно это покажут чары. А ты — в своём. Оба — наедине. Не опасные.
— Выходит, ты им более чем ровня в чародейском мастерстве. Могущественней любого из них.
Он полуувидел-полууслышал, как Л’орик пожимает плечами. Помолчав, бывший жрец вздохнул:
— Если хочешь узнать подробности о Ша’ик и новом Господине Колоды, нам придётся поговорить втроём. А чтобы это произошло, ты будешь вынужден открыться перед Избранной больше, чем того желаешь.
— Скажи мне по крайней мере вот что: этот новый Господин — он был создан после трагедии, которая постигла малазанцев в Генабакисе. Будешь ты это отрицать? Мост, на котором он стоит, означает, что Господин как-то связан или даже сам служил в «Мостожогах». А призрачные стражи — всё, что осталось от «Мостожогов», ибо они все погибли в Паннионском Домине.
