Карса шагнул с верхней площадки лестницы и посмотрел вниз.
— Теломен тоблакай, добро пожаловать в моё скромное пристанище.
Карса нахмурился:
— Я недавно скрестил клинки с воином, похожим на тебя. Его звали Икарий. Похож, впрочем, не слишком.
— Потому что он — полукровка, разумеется. А я — нет. Яггут, а не ягг.
Она лежала, раскинувшись в кругу камней величиной в кулак. Камень побольше лежал у неё на груди, от него поднимались вверх волны жара. Воздух в комнате заполняли пар и холодная изморось.
— Тебя заключили в колдовскую ловушку. Воины искали тебя, но не убили.
— Точнее, не смогли убить. Во всяком случае, сразу. Но рано или поздно этот обряд Телланна уничтожит ядро Омтоз Феллака, что, в свою очередь, приведёт к гибели Ягг-одана: уже сейчас северный лес выползает на равнину, а с юга пустыня отбирает всё больше земли у одана, который был мне домом.
— И убежищем.
Женщина обнажила клыки в подобии улыбки:
— Для яггутов теперь это одно и то же, теломен тоблакай.
Карса огляделся, рассмотрел обломки. Оружия он не увидел; доспехов на женщине тоже не было.
— А когда умрёт это ядро Омтоз Феллака, погибнешь и ты, да? Но ты говорила лишь о Ягг-одане. Словно твоя собственная смерть менее важна, чем эта земля.
— Так и есть. На равнинах Ягг-одана прошлое по-прежнему живо. Не только мои павшие родичи, ягги, — те немногие, что смогли укрыться от Логросовых т’лан имассов. Живы древние звери, что бродят по безлесым землям за стенами льда. Звери, которые вымерли уже всюду — преимущественно под ударами копий т’лан имассов. Но имассов никогда не было в Ягг-одане. Как ты и сказал — это убежище, рефугиум.
[8]
— Звери. А яггские кони?
Карса заметил, как сузились её странные глаза. Зрачки — вертикальные, радужки — сероватые, с перламутровым блеском.
— Этих коней некогда разводили для верховой езды. О да, в одане они одичали. Их осталось мало, ибо трелли приходят с запада, чтобы охотиться на них. Каждый год. Сгоняют их с отвесных утёсов. Как и многих других зверей.
— Почему ты не попыталась их остановить?
— Потому, милый воин, что скрывалась.
— И не смогла скрыться.
— Разведчики т’лан имассов меня нашли. Я большинство из них уничтожила, но один сумел сбежать. С того мига я знала, что рано или поздно вернётся армия. Не спорю, они не слишком спешили, но чего у них вдосталь, так это времени.
— Разведчики? И скольких ты уничтожила?
— Семерых.
— А их останки есть среди тех, что окружают башню?
Женщина вновь улыбнулась:
— Не думаю, теломен тоблакай. Для т’лан имассов уничтожение — это провал, поражение. И за такой провал положена кара. Способы у них… изысканные.
— А как же те воины, что лежат внизу, и другие — вокруг башни?
— Пали, но не потерпели поражение. Ведь я же лежу здесь.
— Врагов нужно убивать, — прорычал теблор, — а не заключать в темницы.
— С этим я спорить не стану, — ответила женщина.
— Никакого зла в тебе я не чувствую.
— Давным-давно я не слышала этого слова. В войнах с т’лан имассами этому слову нет места.
— Я должен пресечь несправедливость, — пророкотал теблор.
— Как пожелаешь.
— Нужда превосходит всякую осторожность. Дэлум Торд улыбнётся.
— Кто такой Дэлум Торд?
Не отвечая, Карса сбросил мешок и медвежий плащ на пол, а затем шагнул к кольцу камней.
— Не подходи, воин! — прошипела яггутка. — Это Высший Телланн…
— А я — Карса Орлонг из народа теблоров! — проревел урид и пнул ногой ближайшие камни.
Языки пламени взметнулись, чтобы окутать Карсу. Тот зарычал и рванулся через них, опустил руки, ухватился за каменную плиту, с кряхтеньем поднял её с груди женщины. Пламя ярилось вокруг него, стремилось оторвать плоть от костей, но теблор лишь зарычал глубже. Развернулся и отшвырнул плиту прочь. В стену. О которую та ударилась и раскололась.
Огонь угас.
Карса встряхнулся, затем вновь посмотрел вниз.
Кольцо было разорвано. Глаза яггутки округлились, но она уже пыталась пошевелить руками и ногами.
— Никогда прежде… — выдохнула она, затем ошеломлённо покачала головой. — Неведенье, превращённое в оружие. Просто неимоверно, теломен тоблакай.
Карса присел на корточки рядом со своим мешком:
— Есть хочешь? Пить?
Женщина медленно села. Т’лан имассы раздели её, оставили голой, но лютый холод в комнате, похоже, её не касался. И хотя яггутка казалась юной, Карса подозревал, что она весьма стара. Теблор чувствовал на себе её взгляд, пока готовил еду.
— Ты скрестил клинки с Икарием. Прежде такие зловещие происшествия всегда заканчивались одинаково: но то, что ты здесь, доказывает, что тебе удалось каким-то образом этого избежать.
Карса пожал плечами:
— Наверняка мы продолжим распрю, как только встретимся вновь.
— Как ты сюда попал, Карса Орлонг?
— Я ищу себе коня, яггутка. Путь был долог, а мне сказали, что этот мир снов его сократит.
— А! Воины-призраки, что парят у тебя за плечами. Но даже так ты сильно рискуешь, странствуя по Пути Телланн. Я обязана тебе жизнью, Карса Орлонг. — Яггутка осторожно поднялась на ноги. — Как я могу тебе отплатить?
Карса выпрямился, обернулся к ней и с удивлением — и радостью — заметил, что женщина почти не уступала ему ростом. Её длинные тёмно-каштановые волосы были собраны в хвост за спиной. Теблор некоторое время разглядывал яггутку, затем сказал:
— Найди мне коня.
Её тонкие брови чуть приподнялись:
— И это всё, Карса Орлонг?
— И, может, ещё кое-что… как твоё имя?
— Это твоя просьба?
— Нет.
— Арамала.
Карса кивнул и вновь принялся за готовку.
— Я хочу узнать всё, что только ты сможешь рассказать мне, Арамала, о тех семерых, что впервые нашли тебя.
— Хорошо. Если позволишь, теперь моя очередь задать вопрос. По дороге сюда ты миновал место, где ягги… оказались в заключении. Я, разумеется, освобожу тех, что выжили.
— Конечно.
— Они полукровки.
