Смычок соскользнул в ложбинку, где ждал остальной взвод. Новобранцам ещё только предстояло поучаствовать в настоящей рукопашной схватке, а весь их боевой опыт до сего дня ограничивался необходимостью выстрелить раз-другой из арбалета да удержать строй. Ну, пока что… всё хорошо. Сержант обратился к Улыбке:
— Ладно, решено — прыгай на эту несчастную клячу там, внизу, и скачи к лейтенанту, девочка. Похоже, нас ждёт драка.
Ручейки пота промыли дорожки в корке пыли на её лице. Улыбка кивнула и двинулась прочь.
— Флакон, иди на позицию Геслера, пусть передаст Бордуку. Нужно встретиться. Быстро, прежде чем их разведчики доберутся сюда.
— Так точно, сержант.
Вскоре Смычок вытащил мех с водой и передал капралу Битуму, а затем хлопнул Спрута по плечу — и оба начали карабкаться обратно вверх по склону.
Сапёры устроились рядом и снова принялись рассматривать конную армию.
— Эти нас могут крепко измочалить, — пробормотал сержант. — Только скачут они таким плотным строем, что и не скажешь…
Спрут хмыкнул и сощурился — аж глаза превратились в щёлки:
— Что-то тут мне костяшки подгрызает, Скрип. Знают ведь: мы рядом, — но в боевой порядок не построились. Им бы до ночи поотстать, а потом ударить по всей длине колонны. И кстати, где их разведчики?
— Так вон же разъезды…
— Слишком близко. Местные племена знали бы, что…
Внезапно посыпались камешки, Смычок и Спрут обернулись — и увидели двух всадников, которые выскочили на гребень по обе стороны от них, и других — те карьером скакали на их взвод.
— Худ нас побери! Откуда же?..
Конники издали ликующие боевые кличи, взмахнули оружием в воздухе, но затем натянули поводья и встали в стременах, окружив взвод.
Нахмурившись, Смычок поднялся на ноги. Оглянулся на армию внизу, заметил, что вверх по склону карьером мчится передовой отряд. Сержант перехватил взгляд Спрута и пожал плечами.
Сапёр в ответ скривился.
В сопровождении всадников оба солдата направились туда, где стояли Битум и Корик. У обоих в руках были взведённые арбалеты, впрочем, новобранцы уже не направляли их на всадников, которые гарцевали вокруг них. Вдали на гребне появился Геслер со своим взводом и Флаконом — тоже в компании конников.
— Спрут, — пробормотал сержант, — вы с такими нигде севернее Ватара не сталкивались?
— Нет. Но, думаю, я знаю, кто это.
Бронзовой брони ни на одном из разведчиков не было. Сероватая кожа доспехов под плащами цвета пустыни казалась до странности рептильной. На предплечьях воинов топорщились, точно чёрные плавники, вороньи крылья. Лица — бледные по местным меркам — вопреки традиции украшали бороды и длинные усы. По обветренным щекам сбегали чёрные татуированные слёзы.
Кроме сулиц, за плечами воинов висели обтянутые мехом деревянные ножны с тяжёлыми тулварами. Из-под шлемов у всех свисали серьги из сухих вороньих лап.
Авангард племени достиг гребня над ними и остановился, когда с противоположной стороны возник отряд виканцев, сэтийцев и малазанских офицеров.
Храни нас Беру, с ними же сама адъюнкт. Да ещё Кулак Гэмет, Нихил, Бездна и Темул, а также капитан Кенеб и лейтенант Ранал.
Обе группы всадников смотрели друг на друга через неглубокую лощинку, и Смычок заметил, как Темул вздрогнул, а затем наклонился в седле и что-то сказал адъюнкту.
В следующий миг Тавор, Гэмет и Темул выехали вперёд.
Со стороны племени по склону начал спускаться одинокий всадник. Видимо, вождь. Огромный воин. На ремнях, которые крест-накрест пересекали его грудь, висели два тулвара. Один был сломан у самого эфеса. Чёрные слёзы на щеках выглядели так, словно въелись в плоть. Он подъехал довольно близко к тому месту, где стояли Смычок и Спрут, и остановился рядом с сапёрами.
Воин кивнул в сторону приближавшейся группы и спросил по-малазански с сильным акцентом:
— Там Некрасивая Женщина, которая вас ведёт?
Смычок поморщился, затем кивнул:
— Адъюнкт Тавор, да.
— Мы встретили кхиран-дхобри, — сообщил вождь и улыбнулся. — Они вас больше не будут тревожить, малазанец.
Подъехали Тавор и офицеры, остановились в пяти шагах. Адъюнкт заговорила:
— Привет тебе, военный вождь хундрилов. Я — адъюнкт Тавор, командующий Четырнадцатой армии Малазанской империи.
— Я — Голл, и мы — «Выжженные слёзы» хундрилов.
— «Выжженные слёзы»?
Воин совершил ритуальный жест скорби.
— Чёрное Крыло, предводитель виканцев. Я говорил с ним. Мои воины хотели состязаться, чтобы узнать, кто лучшие воители в оданах. Мы дрались отважно, но были посрамлены. Чёрное Крыло мёртв, клан его — уничтожен, а «Живодёры» Корболо Дома пляшут на его имени. За это полагается расплата, и вот мы пришли. Три тысячи — все, что дрались за Чёрное Крыло в первый раз. Мы изменились, адъюнкт. Стали другими, чем были прежде. Мы скорбим о том, что потеряли себя, и потому останемся потерянными навсегда.
— Твои слова печалят меня, Голл, — ответила Тавор немного нетвёрдым голосом.
Теперь поосторожней, девочка…
— Мы присоединимся к вам, — прохрипел вождь хундрилов, — ибо больше нам некуда идти. Стены наших юрт кажутся нам незнакомыми. Лица жён, мужей и детей — всех, кого мы прежде любили и кто любил нас, — чужими. Как и сам Чёрное Крыло, мы — точно призраки в этом мире, на этой земле, бывшей нам прежде домом.
— Присоединитесь к нам — и будете драться под моим командованием, Голл?
— Да.
— Чтобы отомстить Корболо Дому.
Вождь покачал головой:
— Мы отомстим, да. Но мы хотим искупить вину.
Тавор нахмурилась:
— Вину? Темул сказал, что вы дрались храбро и достойно. Если бы вы не вмешались, «Собачья цепь» погибла бы под Санимоном. Беженцев перебили бы…
— Но затем мы ускакали прочь — в свои земли, адъюнкт. А «Цепь» пошла дальше. К новым битвам. К своему последнему бою. — Теперь он вправду плакал, и странный скорбный вой послышался со стороны других конных воинов. — Мы должны были пойти с ними. Быть там. Вот и всё.
Долгое время адъюнкт молчала.
Смычок снял шлем и утёр пот со лба. Взглянул на склон, увидел на гребне плотный ряд хундрилов. Безмолвных в ожидании.
Тавор откашлялась:
— Голл, вождь «Выжженных слёз»… Четырнадцатая армия с радостью принимает вас.
От ответного рёва задрожала земля под ногами. Смычок повернулся и перехватил взгляд Спрута. Три тысячи опытных воинов этой треклятой пустыни! Ох, Королева Грёз, у нас есть шанс. Наконец-то у нас есть шанс. Слова были не нужны, Спрут и так его понял — и неторопливо кивнул.
