— Я их вижу, — сказал Гэмет посланнику.
— Хорошо, сэр, тогда я вас оставлю.
Выехав из толпы, Гэмет поскакал лёгким галопом и уже спустя миг придержал лошадь рядом с адъюнктом.
С их позиции вражеские укрепления были на виду, но и они, как было заметно, с высоты центрального гребня вражеского лагеря были как на ладони перед небольшой группой противников.
— Насколько ты зоркий, Кулак? — спросила Адъюнкт.
— Недостаточно, — ответил он.
— Корболо Дом, Камист Релой и шесть офицеров. Камист пытался колдовством отыскать какие-то признаки наличия у нас магов. В особенности Высших. Конечно, пока Нихил и Бездна рядом со мной — колдовство Камиста Релоя не сможет их отыскать. Вот скажи мне, Кулак Гэмет, насколько уверенно, по-твоему, чувствует себя сейчас Корболо Дом?
Он некоторое время молча смотрел на неё. Тавор была облачена в доспехи. Из-под поднятого забрала были видны глаза, слегка прищуренные из-за отражающихся от плотной, потрескавшейся низинной глины лучей солнца.
— Я бы сказал, адъюнкт, — медленно ответил он, — что мера его уверенности ослабевает.
Она окинула его взглядом:
— Ослабевает? Почему?
— Потому, что всё это кажется слишком простым. Уж слишком чрезмерное преимущество на его стороне, адъюнкт.
Она молча перевела взгляд на отдалённые фигуры врагов.
Она ради этого меня позвала? Задать мне один вопрос?
Внимание Гэмета привлекли два виканца. Нихил за время марша слегка подрос, что наталкивало Гэмета на мысль о том, что через несколько лет парень вымахает в настоящего великана. На нём была лишь набедренная повязка, а неухоженные распущенные волосы и чёрно-зелёная боевая раскраска делали его похожим на дикаря.
Бездна же, вдруг понял он с долей удивления, слегка поправилась, что было видно даже под оленьей шкурой, в которую закуталась сестра Нихила. Хотя лёгкая полнота вполне нормальна для девочек её возраста. На её в теории красивом лице застыло тяжёлое выражение, превращающее его в отталкивающую, мрачную мину. Чёрные волосы она коротко остригла в знак обета скорби.
— Камист завершил свои поиски, — неожиданно произнесла Адъюнкт. — Теперь ему понадобится отдых.
Она повернулась в седле, и по какому-то заранее обговорённому сигналу два виканских солдата вбежали на склон. Тавор отстегнула портупею и отдала им. Те быстро ретировались с вверенным им клинком из отатарала.
Нихил и Бездна неохотно сели на каменистую землю, скрестив ноги.
— Кулак Гэмет, — обратилась к нему адъюнкт, — не затруднит ли вас достать свой кинжал и добыть несколько капель крови из своей правой ладони?
Не говоря ни слова, он стащил перчатку, выхватил кинжал из ножен и провёл лезвием по мясистой части ладони. Из пореза потекла кровь. Гэмет вытянул руку и смотрел, как капли падают на землю.
У него вновь закружилась голова, отчего Кулак на мгновение закачался в седле, но вскоре сумел восстановить равновесие.
Бездна удивлённо присвистнула.
Гэмет окинул её взглядом. Её глаза были закрыты, обе руки вжаты в песчаную землю. Нихил принял такую же позу, и по его лицу бегали, сменяя одна другую, эмоции, пока оно наконец не застыло в страхе.
Кулак всё ещё чувствовал головокружение, в черепе раздавался тихий рёв.
— Тут есть духи, — прорычал Нихил. — Они восстают в гневе…
— Песня, — перебила его Бездна, — песня войны и воинов…
— И новых, и старых, — добавил её брат. — Столь новых… И столь старых. Битва и смерть, вновь и вновь, вновь и вновь…
— Земля помнит все сражения, случившиеся на её поверхности, начиная с самых первых. — Бездна скривилась, задрожала и зажмурилась. — Богиня — ничто по сравнению с этой силой; и всё же она пытается… украсть.
Адъюнкт резко переспросила:
— Украсть?
— Путь, — ответил Нихил, — она хочет присвоить этот фрагмент и положить поверх этой земли, словно паразита. Корни тьмы опустятся, чтобы высосать саму сущность этих земель и питаться их памятью.
— Но духи такого не потерпят, — прошептала Бездна.
— Они сопротивляются? — спросила адъюнкт.
Оба виканца кивнули, после чего Нихил ухмыльнулся и сказал:
— Призраки не отбрасывают тени. Ты была права, адъюнкт. О боги, права!
«Права? — удивился Гэмет. — Насчёт чего?»
— Им хватит сил? — спросила Тавор.
Нихил покачал головой.
— Не знаю. Только если Глава Перстов поступит так, как ты предполагаешь, адъюнкт.
— Если мы допустим, — прибавила Бездна, — что Ша’ик не знает о том, что пригрела на груди гадюку.
— Если бы она знала, — сказала Тавор, — его голова уже давно слетела бы с плеч.
— Возможно, — ответила Бездна, и Гэмет услышал в её голосе нотки сомнения. — Если только они с богиней не решили подождать, пока все их враги не соберутся вместе.
Взгляд адъюнкт вновь устремился к отдалённым фигурам офицеров.
— Вот и поглядим, не так ли?
Виканцы встали и обменялись взглядами за спиной у Тавор.
Гэмет провёл целой рукой вдоль брови под ободом шлема и отвёл от лица мокрые от пота пальцы. Пошатываясь, он осознал, что что-то использовало его. Через кровь. В его голове звучала музыка — отдалённые голоса и звуки неизвестных инструментов. Давление в черепе стремительно росло.
— Если я вам больше не нужен, адъюнкт… — грубо проронил он.
Она кивнула, не оборачиваясь:
— Возвращайтесь к своему легиону, Кулак. И прошу, донесите до своих офицеров следующее: во время сражения завтра утром на поле боя могут появиться неизвестные вам солдаты. Если они будут ждать от вас приказов, считайте их своими подчинёнными и распоряжайтесь ими.
— Я вас понял, адъюнкт.
— Пусть вам перевяжут руку, Кулак Гэмет. И спасибо. И ещё — попросите стражу вернуть мне мой меч.
— Будет сделано.
Он развернул свою лошадь и медленно спустился по склону.
Головная боль не проходила, а песнь будто травила его кровь, протекая по венам музыкой плоти и костей, отдающей безумием. Оставьте меня в покое, Бездна вас поглоти. Я всего лишь солдат. Солдат…
Смычок уселся на камень, обхватив руками голову. Он не помнил, когда сбросил шлем, но от боли, которая накатывала, словно морские волны во время шторма, шлем этот, теперь лежавший в ногах, казался размытым и дрожал. Отовсюду вокруг раздавались голоса, они пытались докричаться до него, но сержант не мог разобрать ни слова. В его черепе яростно и быстро гремела песня, разливаясь палящим огнём по рукам и ногам.
