Карса улыбнулся:
— Так я и сделаю.
Он перехватил рукоять меча и направил кончик в точку между лопатками Сильгара. Клинок рассёк позвоночник и прошёл через грудину, вонзившись на ладонь между двумя камнями.
Из работорговца хлынула омерзительная жижа. Голова грохнулась на камень, и жизнь оборвалась. Леоман был прав — давным-давно — лучше было бы выбрать быструю смерть.
Карса высвободил меч.
— Я не подчиняюсь никакому богу-покровителю, — прорычал он.
Урид отвернулся от входа в храм. Бидитал воспользовался бы колдовством для побега, завернувшись в тени, чтобы скрыться. Но следы на пыльных камнях всё равно остались.
Тоблакай переступил через тело Сильгара, человека, который когда-то желал сделать его рабом, и начал поиски.
Двадцать воинов из клана Матока сопровождали Корабба Бхилана Тэну’аласа, когда он возвращался в лагерь Леомана. Их продвижению никто не мешал, но Корабб был уверен, что за ними скрытно следят.
Они въехали по склону на самую вершину холма и были встречены караульными. Звука радостнее Корабб и представить себе не мог. Знакомые голоса. Воины, с которыми он бок о бок сражался против малазанцев.
— Это Корабб!
Ему выдали меч-крюк из арсенала Избранной, и теперь Корабб высоко вскинул его над головой, приветствуя выходящих из укрытия стражников.
— Мне нужно поговорить с Леоманом! Где он?
— Спит, — гаркнул один из охранников. — Если тебе повезло, Бхилан, твоё громкое прибытие его разбудило. Езжай в центр, но спутников оставь здесь.
Корабб замешкался:
— Это люди Матока…
— Приказ Леомана. Никто из оазиса не войдёт в наш лагерь.
Нахмурившись, Корабб кивнул и обернулся к всадникам.
— Прошу, друзья, — сказал он, — не примите в обиду.
Не дожидаясь ответной реакции, он спешился и поспешил в шатёр Леомана.
Военачальник стоял у откинутого полога и пил воду из фляжки. На нём не было брони, лишь тонкая, мокрая от пота льняная рубаха.
Корабб остановился рядом.
— Столько всего нужно сказать тебе, Леоман Кистень.
— Тогда не мешкай, — ответил тот, закончив пить.
— Я один из всех твоих посланников выжил и добрался до Ша’ик. Она переменила свою волю и теперь приказывает тебе возглавить Воинство Апокалипсиса завтрашним утром. Она хочет, чтобы ты, а не Корболо Дом привёл нас к победе.
— Теперь она хочет, — протянул Леоман, затем прищурился и глянул в сторону. — У напанца есть убийцы между нами и Ша’ик?
— Да, но они не осмелятся напасть на основные наши силы — это было бы безумием с их стороны.
— Верно. И Корболо Дом знает это…
— Ему ещё не сообщили о смене командования — до моего отъезда точно. Однако Ша’ик приказала ему явиться…
— И этот приказ он не исполнит. Что до прочего — напанец знает. Скажи, Корабб, как думаешь, пойдут ли «Живодёры» за другим командиром?
— У них не будет выбора! Это приказ Избранной!
Леоман медленно кивнул. Затем обернулся к своему шатру.
— Сворачивайте лагерь. Мы едем к Ша’ик.
Корабба переполняло ликование. Завтрашний день будет принадлежать Леоману Кистеню.
— Как и должно быть, — прошептал он.
Калам вышел наружу. Его одежда была изорвана в клочья, но сам он был цел. Хотя, бесспорно, потрясён. Он всегда считал себя талантливым убийцей и за долгие годы не раз обнажал клинки против страшнейших, смертоносных противников. Но Котильон его пристыдил.
Неудивительно, что этот паразит — бог. Худов дух, никогда раньше я не видел таких умений. И проклятая верёвка!
Калам сделал глубокий вдох. Он выполнил просьбу Покровителя убийц. Нашёл источник угрозы миру Тени. Ну, или подтвердил ужасные подозрения. Этот обрывок Куральд Эмурланна позволит узурпировать Тень… Увечному богу. Дом Цепей вступил в игру, и весь мир завис на волоске.
Он встряхнулся. Пусть этим занимаются Котильон и Амманас. У него этой ночью есть иные, куда более срочные дела. А Покровитель убийц был достаточно добр, чтобы прихватить с собой несколько любимых орудий Калама…
Он скользнул глазами по изуродованному телу в полудюжине шагов, затем прищурился. Калам подошёл поближе. Нижние боги, что за рана! Не будь я уверен в обратном, сказал бы, что это меч т’лан имасса. Сворачивающаяся кровь впитывалась в пыль между камнями.
Калам остановился поразмыслить. Корболо Дом не стал бы разворачивать лагерь вокруг развалин этого города. Не выбрал бы он и каменный лес на западе. Напанец остановился бы на возвышенном чистом месте с хорошим обзором, достаточно просторном, чтобы соорудить насыпи и выкопать траншеи.
Значит, на востоке, где когда-то давно были орошаемые поля вокруг города.
Он повернулся в том направлении и зашагал.
Из одной тёмной бездны в другую, по непривычно пустым улицам и переходам. Плотные слои колдовства текли над оазисом, сливаясь в потоки. Некоторые из них были настолько густыми, что Каламу приходилось наклоняться вперёд, прорываясь через них. Невыносимо зловонные потоки смешивались до неузнаваемости — и все были отвратительны. Его кости болели, сердце ныло, а глаза горели, будто кто-то щедро присыпал их горячим песком.
Убийца нашёл хорошо утоптанную тропу, ведущую на восток, и направился по ней, держась на краю, где тени были особенно глубоки. Затем в двух сотнях шагов впереди он увидел укрепления.
Малазанская планировка. Это твоя ошибка, напанец.
Он собирался подойти ближе, как вдруг увидел проходящий через ворота отряд. За авангардом следовали пешие солдаты, копейщики прикрывали фланги.
Калам нырнул в переулок.
Группа промаршировала в полушаге. Оружие в ножнах, копыта лошадей обмотаны кожей. Забавно. Но чем меньше в лагере солдат, тем лучше, решил он. Похоже, все, кроме тыловых, покинули свои позиции, направляясь на поле боя. Конечно, Корболо Дом не оставит в стороне вопросы своей охраны.
Он ведь зовёт себя Главой Перстов. Правда, Котильон, бывший некогда Танцором, кое-что о них да знал. И только фыркнул, услышав эту новость.
Последние солдаты прошли мимо. Калам выждал пятьдесят ударов сердца, затем двинулся к лагерю «Живодёров».
Укрепления окружала глубокая траншея. Серьёзное препятствие для атакующей армии, но лишь небольшое неудобство для одинокого убийцы. Он слез вниз, пересёк и выбрался на другой стороне, держась ниже линии гребня.
Там точно будут заставы. Ворота виднелись в тридцати шагах слева, там висел фонарь. Калам переместился на самый край пятна света, затем взобрался на насыпь. Патрульный справа от него был слишком далеко и не заметил, как убийца скользнул по утоптанной, прожаренной солнцем земляной насыпи вниз.
