– Это мой сын обратился в газету! – произнесла тетя Женя.
– Так это ваших рук дело? – вскричал Михаил.
– А чем вы недовольны?
– Чем? Чем я недоволен?! Всем недоволен! Сейчас я все толком объясню!
И Михаил распахнул дверцы своего вместительного «Доджа». Задние сиденья были сложены. И там образовалось нечто вроде площадки. На ней что-то тяжело вздохнуло и снова замерло.
– Кто это у вас там? – заинтересованно спросила тетя Женя. – Теленок?
– Там она!
– Кто она?
– Жертва вашей семьи и вашего объявления!
– Не понимаю, – покачала головой тетя Женя.
Вместо ответа Михаил сорвал одеяло. Подруги уже примерно догадывались, что, а вернее, кого они сейчас увидят. Конечно же преследуемую охотниками Клюшку. Видимо, в ее убежище стало недостаточно безопасно. И Михаил поторопился вывезти свою питомицу подальше от открытой на нее охоты.
Но для Евгении Валентиновны появление Клюшки было полной неожиданностью. Да еще напуганная Клюшка открыла свою пасть и гавкнула. Голос у нее был сильный и звучный, совсем неподходящий для такой трусливой псины. Но Евгения Валентиновна об этой особенности характера Клюшки ничего не знала. Она и про нее-то саму ничего не слыхала. И видела вблизи тоже впервые.
Поэтому она сначала ахнула, а потом шарахнулась в сторону. Подруги полностью ее понимали. Зрелище было сильным. Представьте себе, в темноте на вас глядят два огромных сверкающих глаза на волосатой морде. И еще эта зверюга скалит на вас свои острые зубы.
Тетя Женя оступилась и чуть было не свалилась в дренажную канаву. Хорошо еще, что подруги успели ее подхватить. А Михаил догадался, что надо снова закрыть Клюшку.
– Что это было? – прошептала тетя Женя, когда пришла наконец в себя. – Что это за животное?
Подруг больше интересовал другой вопрос.
– Зачем вы ее сюда привезли? – набросились они на Михаила.
– А куда еще? Всюду охотники! Мне нужно ее где-то спрятать.
– Что?! Тут?!
– Ну да. А где же еще?
– В этом доме? Вы с ума сошли!
– Мне больше не к кому обратиться! – Михаил чуть не плакал. – Только вы знаете о существовании Клюшки! – молитвенно сложив руки, причитал он. – Помогите! Умоляю! Они же ее убьют, если найдут. А за что? Она ничего плохого не сделала!
Подруги были в полной растерянности. Только этих проблем им не хватало. Но внезапно в разговор вмешалась тетя Женя. Она уже несколько пришла в себя. Во всяком случае, могла рассуждать здраво.
– Постойте-ка, – произнесла она. – Вы что, хотите сказать, что у вас там в машине… Она? Лесси?
– Вообще-то ее зовут Клюшка, – стыдливо признался Михаил. – И она самое безобидное создание, которое я встречал в своей жизни.
– Странные у вас понятия о безобидности. Она загрызла моих кроликов! И напала на человека!
– Не делала она этого!
Подруги сочли нужным вмешаться.
– В самом деле, – сказала Кира. – На Олега напал кто-то другой.
– На двух ногах!
– И в коричневой шкуре!
– А Свету и Витю вообще загрызло не животное! Их убил человек!
Михаил обрадовался.
– Видите! – воскликнул он. – Я же знаю, что говорю! Клюшка никого не может убить или покусать. Всего боится. И потому ласкается ко всем подряд.
Он снова откинул одеяло и, протянув руку, погладил огромную голову, покрытую жесткой серой шерстью. Клюшка тихонько заскулила, забила хвостом и лизнула руку хозяина.
– Можете тоже ее погладить, – сказал Михаил девушкам. – Она вас уже знает. И не испугается.
Клюшка терпеливо снесла поглаживания подруг. Как ни странно, но, когда и тетя Женя прикоснулась к ней, она даже не вздрогнула. Лишь пытливо посмотрела в глаза Евгении Валентиновне, словно понимая, что от этой женщины зависит, жить ей или умереть. И когда та убрала руку, снова заскулила, словно прося еще ласки.
– Значит, вы говорите, что собака не виновата? – задумчиво спросила Евгения Валентиновна у Михаила. – Она стала жертвой ложного общественного мнения? И на нее идет охота?
– Да.
– Можете выгружаться!
– Как?! – ахнули подруги. – Вы разрешите им тут остаться?
– Да! Собаку поместим в бытовку к Мальме. Вдвоем им будет веселей. А если соседи услышат собачий лай, то мы скажем, что это Мальма разговаривает.
Михаил просиял.
– Спасибо вам, добрая вы женщина! – воскликнул он, кидаясь целовать руки тете Жене. – Я обязательно отблагодарю вас за вашу доброту!
– Ничего не надо! В конце концов, это мы виноваты перед вашей собакой. Если бы не то, что произошло в нашем доме, она спокойно бегала бы себе по лесу. И никто не стал бы на нее охотиться.
– Вы – ангел!
И Михаил восхищенно уставился на Евгению Валентиновну.
– Ангел!
Тетя Женя зарделась и предложила, чтобы Клюшке дали хорошую подстилку и накормили собачьим кормом.
– Ваша собачка ест сухой корм? – обратилась она к Михаилу, забираясь к нему в машину, чтобы показать дорогу до бытовки.
– Она не избалована. Ест все, что дают. Лишь бы этот корм не был живым. Тогда она его боится.
И с этими словами двери «Доджа» закрылись, отгородив тетю Женю, Михаила и Клюшку от всего остального мира. Подруги посмотрели им вслед, не в силах выдавить из себя ни слова. Ну и дела творятся в этом доме! Только огромной Клюшки, которая шарахается от всего, что движется, тут для полноты счастья и не хватало.
Но хотя подруги ворчали, в глубине души они были довольны, что этой нелепой псине больше ничего не угрожает. В конце концов, она же не виновата, что родилась такой уродливой и несуразной. А ведь доброта души иной раз с лихвой восполняет отсутствие внешней красоты. И наоборот, никакая красота не спасет злобную стерву от одиночества. Ни один человек не будет счастлив, находясь рядом с такой красавицей.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На следующий день подруги отправились к Свете на работу. А куда еще? Ведь им нужно было выяснить, как жила она все последние годы.
Ехать к ней домой, подруги это знали, бесполезно. Светка жила одна. Со своими родителями поддерживала чисто официальные отношения, появляясь на семейных сборищах по случаю пересчета количественного состава – на крестинах, свадьбах и поминках. Никакой теплоты Светка к своим родителям не испытывала, и они к ней, как ни странно, тоже. Во всяком случае, подругам ни разу не доводилось слышать от Светки жалоб на то, что мать трезвонит ей по десять раз на дню, требуя отчета в каждом шаге. И сама Светка очень редко звонила своим предкам. И уж совершенно точно не посвящала их в свои дела.
