– Совсем немного, – пробормотала Фенюша, – еще лекарства, разные мелочи, без которых никак. Мало ли что в дороге случиться может.
– То-то у тебя рюкзак неподъемный, – захихикала только что прибежавшая Куки и встряхнулась.
– Ой, ой, – взвизгнула белка, – капли летят.
– Я купалась, – пояснила Куки.
– Вернее, мы ее в воду сунули, чтобы охладилась, – засмеялась Антонина. – Правда, Марсия? Ой! А где наша королева? Наверное, на берегу осталась. Не надо ей одной там сидеть.
Мафи взяла чайник.
– Принесу водички и приведу Марсию.
Глава 17
Прозрение Марсии
Когда Мафи подошла к речке, Марсия сидела на большом плоском камне и молча смотрела на небо, затянутое серыми тучами. Мафи поняла, что сестра устала, чем-то расстроена, и решила завести разговор.
– Противная эта Зоя, правда?
Марсинька молча кивнула.
Мафи приободрилась: если Марсия реагирует на вопрос, значит, она не обиделась, и продолжила:
– Ваше Королевское Величество, ты хочешь купаться? Куки помылась. Мы тоже можем поплавать, вода теплая.
Марсия повернула голову и, не моргая, уставилась на Мафушу, та испугалась.
– Ваше Величество! Не хотела вас обидеть!
– Не называй меня так, – шмыгнула носом сестра.
– Ты же приказала к тебе как к королеве обращаться, – пробормотала Мафи.
– Зоя противная, – вздохнула Марсия, – вредная, велела нам ее нахваливать, именовать Великой ученой. Мне было так неприятно ей хорошие слова говорить.
– Но ты их произнесла, – отметила Мафи.
– Да, – согласилась Марсия, – потому что без чешуйки нам не открыть тайник. Мне было очень некомфортно.
– Все позади, – начала утешать ее Мафи, – забудь.
– Не получается, – вздохнула Марсия, – мысли в голове пляшут.
– Я, если что-то неприятное на ум взбредет, произношу: «Подумаю об этом завтра», – поделилась своим опытом Мафи, – а завтра опять про завтра говорю.
– Вот и я размышляю, – продолжала Марсия, – вы меня королевой называете, пожелания мои исполняете. А почему?
– Потому что иначе ты обидишься и никуда не пойдешь, – выпалила Мафи, ойкнула и попятилась.
Ну все! Сейчас Марсия закатит очередную истерику, убежит, поход за камнями сорвется. Тьма опустится, все погибнут… А почему случится кошмар? Из-за нее, Мафи, она заразилась от Куки правдолюбием и произнесла слова, кои в присутствии капризницы говорить нельзя. Хотя… в книге сказано: только выйти надо вместе! Теперь можно уже не бояться, что Марсия надуется и удерет. Все перед ней кланяются по привычке.
Марсинька всхлипнула, закрыла мордочку лапками и помчалась вперед. Мафи вскочила, запуталась в траве, упала, снова поднялась, ринулась за сестрой, но споткнулась обо что-то трясущимися от волнения лапами и снова шлепнулась, больно стукнувшись носом о торчавший из травы камень.
Когда Мафи наконец-то сгруппировалась и двинулась вверх по склону, Марсии и след простыл. Мафи медленно побрела туда, где горел костер. Что сказать участникам похода? Как объяснить им отсутствие Марсии? Придется раскаиваться в собственной глупости, рассказывать, как она поговорила с Марсией. Нехорошо получилось. Мафи, вздыхая, приблизилась к сидевшим у огня. Первой ей на глаза попалась Марсия, она громко говорила:
– Пожалуйста, простите. Мне очень стыдно. Я увидела черепаху Зою, услышала ее слова и поняла, как отвратительно себя вела. Не называйте меня королевой. Хочу, чтобы меня любили как Марсию, а не подлизывались из опасения, что я не пойду собирать Амулет Добра.
– Мы любим тебя как Марсиньку, – улыбнулся Черчиль. – У каждого есть недостатки. Феня трусиха, Капа шмотница, Зефирка обжора, Куки и Мафи не очень умны, даже у Мули есть темное пятно – она слишком добрая.
– Быть доброй плохо? – робко спросила Мафи.
Черчиль взял прут и выкатил из костра печеную картошку.
– Доброта – прекрасное качество, но пользоваться ею надо с умом. Прежде чем совершить хорошее дело, рассуди, вдруг оно на самом деле плохое.
– Это как? – не поняла Куки.
Антонина взяла клубень и начала дуть на него, перебрасывая из одной лапки в другую.
– У Куки раздулся флюс. Она пришла к врачу. А доктор говорит: «Ой, Куки, надо удалить зуб, но я очень добрый, мне так тебя жаль! Выдернуть клык легко, но это больно. Укол сделать тебе придется, горькое лекарство пить, неделю еще ранка ныть будет, ни сухарик съесть, ни кусок мяса прожевать. Ой, ой, я добрый, мне так тебя жалко. Не стану выдирать зуб, не хочу тебе неприятности причинять!»
– Он что, тю-тю? – заморгала Куки.
– Нет, просто слишком добрый, – усмехнулась Антонина.
– Мафи, ты, когда бегала дворовой собачкой в мире людей, видела у магазина пьяниц? – неожиданно спросил Черчиль. – Что они делали? И как на них другие реагировали?
– Да, встречала, – поежилась Мафи. – Очень противные, злые, могут больно ударить. Хорошие люди мимо них за продуктами шли. Самые добрые попрошайкам деньги давали.
– Добрые давали попрошайкам деньги, – повторил Черчиль. – А что любители спиртного с ними делали?
Мафечка вздыбила шерсть на загривке.
– Покупали бутылки и становились совсем отвратительными, дрались, ругались.
Черчиль взял у Антонины картошку и начал снимать с нее кожуру.
– Поделиться с кем-то своим доходом – прекрасный поступок. Но надо знать, кому ваша помощь пойдет во благо, а кому во зло. Если купить ребенку из бедной семьи игрушку, книгу, одежду – это очень хорошо. И просто так от чистого сердца принести бабушке-соседке продукты, лекарства, теплый платок, пальто – это замечательно. Но некоторые люди дают деньги пьяницам, лентяям, считают, что проявили доброту, и очень довольны собой. На самом деле они совершили злой, глупый поступок. Не всякий достоин помощи, не каждому она идет на пользу. Вот Феня, например. Учась в школе, она очень жалела хомяка Кирилла, делала за него домашние задания, один раз на уроке труда табуретку за него сколотила. Фенюше хотелось быть доброй. И что? А?
Феня взяла протянутую Черчилем картошку.
– Неладно получилось. Кирилл даже читать не умеет. Моя помощь ему навредила. Некоторые так привыкают, что за них всегда кто-то все делает, что ничего сами совершить не способны.
– В семье, где я работаю Хранителем, – вступила в разговор Капа, – была когда-то девочка Галя. Она родилась с дефектом, на одной ступне мизинца не было. Некоторые на свет без рук-ног появляются или с тяжелыми болезнями, но живут весело и счастливо. А Гале мама все время говорила: «Ой, ой, давай тебя одену, ты же слабенькая, больная!» Мать дочь очень жалела, ухаживала за ней, все проблемы решала, от любых испытаний ее оберегала, уроки за нее делала, постель на ночь расстилала, утром убирала. И что вышло? Галя давно взрослая, но она ничего делать не умеет, сидит на шее у старушки-мамы, не работает, ноет: «Я несчастная, больная, заботьтесь обо мне». Хорошо, когда мать ребенка любит, плохо, когда она его чересчур любит. Не всегда большая любовь уместна. И с правдой так же! Не всегда она нужна!
