— Что ты сказала? — вопросила остановившаяся посредине комнаты Эванжелина, она уже забыла, к какому вопросу подбирала слова, и теперь с интересом смотрела на меня.
— Я сказала, что нам пора, — напомнила я о скором перемещении и подхватила свою сумку, остальные взяла тростиночка, которая беззаботно поинтересовалась:
— Сегодня на санях? — Намек на мою непереносимость повышенных скоростей после двойного погружения в лавовое море был скорее тонким издевательством.
— Нет. Кажется, я привыкла. — Мое заявление несколько удивило мадам Дори и в то же время порадовало ее.
— Прекрасно! У нас появится возможность погулять по магазинам в Дрезе. Купим тебе модную шубку, перчатки, сапожки, несколько шляпок, отделанных мехом, и накидку.
— Накидку Талл ей уже подарил, — заметила черноглазая красавица и, перехватив мой удивленный взгляд, пояснила: — белая такая, с цветами… синими!
Невольно улыбнулась. Да, наблюдательный охотник легко мог определить фальшивость черноглазой красавицы. Даже я неосознанно заметила, что назвать светло-бирюзовые морозные узоры просто синими цветами мог только мужчина.
— Торика, это правда? — свекровушка подступила ближе, заглянула в глаза. — Ты подарок приняла.
— Да. Было дело. — И тут главное — не заострять внимания на том, кто, когда и при каких обстоятельствах меня одарил.
— Одной покупкой меньше. Но все остальное, — Эванжелина неодобрительно посмотрела на мой охотничий костюм и тоном, не терпящим возражений, заявила: — возьмем. И на этот раз за все платит Талл.
Свекровушка вышла из комнаты, я осталась стоять с открытым ртом. Хотелось напомнить, что некоторым образом все мои деньги — это деньги потеряшки.
— А где один подарок, там и сотня. И ты, главное, не спорь, иначе начнешь в кружевах ходить точь-в-точь как я, — обрадовал меня демон и указал на выход. — Идем, она уже ждет.
К счастью, стараниями свекровушки я в кружевах ходить не начала, но скоро поняла, что взятых с собой денег мне бы попросту не хватило. Платья, рубашки, юбки, костюмы для верховой езды, еще несколько комплектов белья, ночнушек, сорочек, чулок, и все это исключительно на одну меня. Невольно задашься вопросом:
— Я к вам надолго?
— Что ты сказала? — Эванжелина, занятая поиском вечернего платья для какого-то важного торжества, не сразу отвлеклась от вешалок с атласом, шелком, батистом, бархатом и цветной полупрозрачной органзой, которую у нас часто величали дорогостоящей газой.
— Просто удивляюсь обилию покупок.
— Ах, вот ты о чем… — она обернулась ко мне и просияла, — так это всего лишь на первое время.
— Ч-что? — Не то вопрос, не то выдох, но мадам Дори меня услышала.
— Как супруга главы рода, приближенного ко двору, ты просто обязана одеваться достойно, но при этом не забывать о своих корнях. — Теперь понятен ее порыв закупаться во вдовийских городах, однако настораживает причина.
— Род Дори приближен?.. — и я запнулась на полуслове, понимая, что к подобному известию совсем не готова.
— А ты не знала? Мы третья по значимости ветвь высшей знати Тарии.
— Дальние кузены, с коими правители привыкли родниться, — припомнила я слова, некогда произнесенные уродом Уросом, и похолодела.
— Можно и так сказать, — кивнула она и с материнской гордостью поделилась: — На прошлом балу ненаследный принц очень пристально смотрел на мою старшую. Но отсутствие Талла…
Усложняет всем жизнь.
— Он вернется, — в который раз заверила я и подумала о том, как недальновидно поступила с Инваго. Уж он-то потеряшку видит каждый день или, в отличие от Храна, может с ним связаться.
Хотя чего печалиться, быть может, этой ночью мы снова встретимся.
Глава 19
Однако с наступлением ночи уверенность в том, что стародавний наглец нарушит свое слово и явится в «Логово», развеялась как дым. Так что зря я надела на себя длинную закрытую ночнушку, а под нее жилет и штаны до колен. Но, как говорится, нет худа без добра. Инваго не пришел, зато очнулась Гаммира. Вернее, она вначале слетела с кровати, а затем очнулась. И, прибежав на звук падения, я увидела, как бледная, осунувшаяся и растрепанная тарийка распахнула глаза, затем недоуменно прищурилась, рассматривая потолок, и брезгливо скривилась:
— Побелка по глине, как дешево и глупо.
— Потолочная мастика из лучших природных материалов, очень дорого и умно, — не согласилась с ней я, вошла в комнату и, присев на пол рядом, потянулась проверить ее пульс и температуру. — Удивительно, как быстро вы вернулись в сознание, а ведь Тороп говорил, пять дней — не раньше…
— Ты кто? — одной фразой опровергла она мое предположение и заставила напрячься. — Что делаешь в королевской опочивальне и почему на тебе моя бархатка?
С трудом удержалась от вопроса, как в королевской опочивальне мог оказаться столь простецкий потолок и откуда ей знать, какие потолки бывают в королевских спальнях.
— Я Торика ЭлЛорвил Дори. Супруга вашего крестного сына. — Произнося это, я медленно поднялась с колен и начала отступать к двери. А все потому, что грибная гурманка с кровожадным интересом уставилась на мою шею. — И это моя комната в моей харчевне, а это, — тут я указала на воротник закрытой ночнушки, — не бархатка.
— Нет!
От ее восклицания я чуть не подпрыгнула под потолок и еще тверже заверила:
— Да. Это ночнушка, и она моя.
— Врешь, стервь! — прошипела невменяемая тарийка, перекатилась на живот и начала подниматься, вначале на четвереньки, затем уже на ноги. Руки дрожат, ноги дрожат, трясется вся, но взгляд устремлен на меня. — Я узна-а-аю тебя.
— А я вас нет.
И, глядя на то, как она встает и медленно выпрямляется, с сожалением вспомнила об оставленном в спальне оружии. Но, заслышав быстрые шаги нашего вояки, передумала сбегать, а зря. Едва я отступила в коридор и поведала подошедшему о счастливом событии, эта гадина вдруг с диким ревом бросилась вперед.
От неожиданности я оторопела, а вот Тороп, наоборот, со свойственной ему решительностью в прямом смысле взял все в свои руки. Воинственный вопль все еще эхом разносился по «Логову», а вооружившаяся тонкой заколкой тарийка уже ютилась в крепких объятиях моего названого отца, непрестанно повторяя:
— Он мой, только мой!
— Твой, твой, — проговорил Тороп и ласково погладил ненормальную по голове. — Конечно, твой. Всецело твой. С ног до головы.
Этим заявлением он вверг свекрессу в неописуемый восторг, а меня в смятение, потому что Гаммира принялась его зацеловывать.
— Тора… — Отворачиваясь от страстных поцелуев, наш вояка негодовал. — Торика, ты меня слышишь? Забери у нее заколку. Ну же, не стой как истукан, — выдохнул он, когда невменяемая свекресса занялась его ухом. — У нее сейчас будет очередная вспышка гнева, а я хочу остаться с глазом.
