— Двое суток!
— Ничего не помню, — ухмыльнулась я в ответ и продолжила уплетать за обе щеки, пожалуй, самый вкусный и необычный завтрак. Суфиния Пайски, повариха, которую мне коротко представили как Пышка Суфи, сумела сочетать в себе остроту тарийской кухни с насыщенной соусами дальской и обогащенной морепродуктами прибрежной вдовийской. Казалось бы, невероятное соединение может привести лишь к порче продуктов, однако оно было выдержано в таких пропорциях, которые, наоборот, выявляли аромат и обостряли вкус.
— М-м-м…
— Тора, не стенай, — взмолилась тростиночка. — Пожалуйста. Не хочу вспоминать, как мне пришлось обращаться за помощью к вашему вояке.
— И что плохого в этом воспоминании?
— То, что ты не просыпалась, и Тороп мне чуть по морде не дал. — Говоря это, черноглазая красавица аккуратно потерла подбородок и даже скривилась немного.
— За что? Я же просто спала.
— Спала, но стонала, как от боли.
— Так это была его идея с водой?
— Нет. Про воду вспомнил Инваго, а Тороп сказал тебя как бы встряхнуть, выбить из мира видений.
— И почему меня встряхивал, — на этом слове я зубами все же скрипнула, — Дори, а не отец?
— Потому что реликвия рода уничтожила бы вашего вояку.
— Это как? — вскинула удивленный взгляд, и вилка с гарниром остановилась на полпути.
— Понимаешь ли, твой сон потревожил зверя, а в этом случае никто, кроме близких, не может к тебе подойти.
— Да? И с каких пор Инваго мне ближе, чем Тороп? — Тростиночка застыла с чуть приоткрытым ртом, я же продолжила: — И пока ты думаешь над ответом, вот еще вопрос… Каким образом Стародавний Дори оказался здесь, если ты едва ли не клялся, что не можешь поддерживать связи с заключенными, пусть они и отрабатывают…
— Я пустил тебе кровь, — огорошили меня неприятной новостью. — И пока ты думаешь над моим ответом, вот тебе еще один вопрос… Почему на «призыв» откликнулся Инваго?
— А…
— Кушай, не отвлекайся.
— Да что-то не хочется уже. — Я отложила вилку и теперь иначе посмотрела на бинты, перевязывающие мои запястья. Смотрела, думала и задалась всего одним вопросом: — Так, значит, зверь и тебя ко мне не подпустил. И как же ты перерезал мне вены?
— Это все, что тебя интересует? — не поверил демон, всего на мгновение не совладав с голосом девицы. — И только?
— Остальное объяснимо.
— Неужели? — И столько скепсиса в вопросе, что невозможно промолчать.
— Ага. Уснула я из-за неприятного потрясения. Ведь что может быть неприятнее встречи с бывшим муженьком. Будили варварским методом, потому что я просыпаться не хотела. И знаешь, не будь столь вкусным завтрак, я бы, наверное, и сейчас спала, потому что нет лучшего бегства от реальности, чем уход в бессознательное…
— А что насчет Дори скажешь?
— Инваго? А он явился, потому что Таллик очень занят на службе Адо. Если он родственника и на бракосочетании замещал, то почему сейчас не может.
— Н-да, Тора, такого я от тебя не ожидал.
— Я тоже, — охотно кивнула и снова взялась за вилку. — Так что там с кровью, как ты мне ее пускал?
Вопрос остался без ответа. В гостиную после громкого и продолжительного стука вошла свекровушка, а затем ворвались и две невероятно похожие на Эванжелину девицы в возрасте до двадцати лет. Светловолосые и голубоглазые, в модных утренних платьях, они сияли, радостными улыбками освещая все вокруг.
— Хран, нас пригласили к Его Величеству! — они мгновенно подлетели к хранителю, вцепились в тонкие руки тростиночки и, чуть ли не повизгивая от счастья, начали наперебой рассказывать.
— Только что было передано письмо…
— С требованием немедля явиться!
— Сейчас?
— На утреннюю встречу!
— Кажется, я произвела впечатление на наследника… — более высокая из них смущенно потупилась.
— Нет, это из-за меня! — воспротивилась ее заявлению более низенькая и пухленькая. — Я танцевала с ненаследным принцем на прошлом балу! — она кокетливо поправила завитые локоны. Молодая тарийка явно умела флиртовать и стрелять глазками, уверенная в своей привлекательности, она чуть-чуть затмевала сестру.
— Ты отдавила Гюставу ногу, — ответили ей насмешливо, и затмение прекратилось. Во взгляде появилась обида, которую многократно усилили следующие слова. — Так что этому приглашению поспособствовала я, удачно обсудив с Риганом будущие всходы посевных.
— Какая глупость, — низенькая и пухленькая всплеснула руками. — Еще скажи, что граф Белли впечатлился твоими знаниями в земледелии.
— Может, и не впечатлился, но слушал внимательно!
Они отступили от тростиночки и теперь стояли друг против дружки, сжимая кулаки и зубы, готовые биться если не за правду, то за свою правоту.
— Граф пребывал в глубоком ступоре, все же не каждый день от девушки можно услышать о надлежащей концентрации гумуса в земле для… для этой… как ее…
— Ранней бессемянной клубники, — профессорским тоном чуть ли не по слогам изрекла высокая и худенькая. — И уж лучше я буду обсуждать клубнику, а не последнюю коллекцию шляпок мадам Варнавы.
— Но они прекрасны!
— Они ужасны, аляповаты и продаются по завышенной цене. Верный признак расточительности и безвкусицы.
— У меня три таких! — Это был не лучший ответ на колкость, пухленькая фактически подставляла вторую щеку для удара.
— И бедный Гюстав во время вашего танца услышал детальное описание каждой, — усмехнулась высокая, так и не сказав сестре, что она транжира без стиля. Впрочем, это обстоятельство не остановило пышку и ее выпад.
— Бедным он стал, когда услышал твою лекцию о разведении дождевых червей, благотворно влияющих на почву!
— Ну, знаешь ли!..
— Да уж знаю! — девушки шагнули навстречу друг другу, уже мысленно примеряясь, за что ухватить оппонента, чтобы он скорее отказался от своих слов.
— Н-да, нет лучшей темы для молодого мужчины, — заметила я. — Вместо того, чтобы говорить о своих пристрастиях, лучше бы спросили, что нравится им.
— Зачем? — позабыв об обиде, они обернулись ко мне.
— Так быстрее узнаешь человека и скорее поймешь, нужен он тебе или нет.
— Прекрасный совет, — тростиночка смотрела с весельем, — жаль, что ты сама не сподобилась его использовать.
— А было время? — ответила я и с улыбкой посмотрела на дочерей Эванжелины. Вот сейчас, немного удивленные и менее сияющие, они сильнее отличались друг от друга. Высокая и худенькая поклонница земледелия была младше, обладала более вытянутым миндалевидным разрезом глаз, более русыми волосами и тонкими, четко очерченными губами. Казалось бы, недостаток, невыразительная черта на тонком лице, но широкая улыбка с ямочками полностью его перечеркивала. Пухленькая любительница аляповатых шляпок, судя по всему, старшая из сестер, выглядела нежнее, ярче и капризнее. Этому впечатлению способствовали и надутые губки, нахмуренный в непонимании лобик и удивленный взгляд огромных голубых глаз. У свекровушки цвет радужки становился таким лишь в преддверии слез, у ее дочери же был постоянно или стал таким при виде меня.
