Если с коллективом нашего серьезного государственного учреждения пациентка была знакома давно и едва ли не поименно, то прибывшую выездную комиссию суда встретила с недоверием: мало ли вас тут шарахается! Но побеседовать согласилась, надо же чем-то себя развлечь.
– Вы бы делом занялись! – с ходу попеняла она судье. – В стране ворья как собак нерезаных, а они тут заседают с умным видом! Почему дворник на свободе? Откупился?
– Про дворника мы еще поговорим, – ответила судья, не ожидавшая такого напора. – Вы лучше скажите, как вы считаете – госпитализация обоснована или нет?
– Конечно, обоснована! – уверенно кивнула Клавдия Ефимовна. – Эти (кивок в сторону доктора) что хошь обоснуют. Ибо иномирцы. Вы ведь тоже из этого племени? Не отпирайтесь, я породу вижу! Вы же сами с ними и договорились. А теперь спектакль разыгрываете.
– А мне-то с того что за прок? – от удивления забыла возмутиться судья.
– Ой, а то вы не знаете! – усмехнулась пациентка. – Вы же все из невидимого мира!
– Какого такого невидимого мира? – попытался встрять в беседу прокурор.
– Нехорошо забывать свои корни, мальчик! – назидательно воздела перст Клавдия Ефимовна. – Даже в угоду хорошим должностям. Это мир воров. Он невидимый, но он прямо тут, словно с изнанки. В него-то вы и таскаете у нас все самое хорошее.
– А вы уверены, что это вам не кажется? – спросила судья.
– Я-то уверена! Я-то ведь здорова. А вот обычные невинные люди – в бреду. Им из этого невидимого мира внушают, будто этого самого невидимого мира нет. А если кто-то им пытается открыть правду, его тут же записывают в психи. А вы (судья аж отшатнулась от пальца) этим нагло пользуетесь!
– Чем пользуемся? – спросила секретарь заседания, длинноногая девушка с внушительным бюстом и хищным маникюром.
– Уж ты-то помолчала бы, глядишь, за умную б сошла! – огрызнулась Клавдия Ефимовна. – Кто у меня грудь слямзил? Носишь теперь, радуешься. Не жмет. А ноги у кого отжала?
– Давайте обойдемся без оскорблений! – строго сказала судья.
– Давайте лучше обойдемся без воровства! – парировала пациентка. – У матери моей прямо в утробе пятьдесят моих сестер своровали? Своровали. Я должна была родиться умницей-красавицей, так нет же – еще до рождения лицо украли, мозгов отлили, волосы подменили. А инвалидность только в тридцать лет дали, а на пенсию-то не больно и проживешь, и ту воруют.
– А какая у вас, кстати, пенсия? – спросил прокурор.
– Пятьсот тысяч долларов должна быть, но тут, в больнице, ее на всех поделили, и мне ничего не осталось. Так что вы скажите, пусть мне ее полностью платят!
– А на что вы ее будете тратить? – полюбопытствовала судья.
– А вы в мой кошелек не заглядывайте! – нахмурилась Клавдия Ефимовна. – А то ишь, глазки заблестели! Пенсию не трожьте. Я ее как сполна получу, так сразу организму капитальный ремонт сделаю. Буду снова умница-красавица, за миллиардера выйду.
– Так они все уже пристроены, – с потаенной тоской возразила секретарь.
– Коли своих мозгов мало, то тебе ни мой бюст, ни чужие ноги не помогут, – доверительно сообщила Клавдия Ефимовна. – А у меня получится. Так что носи на здоровье, я себе лучше прикуплю. И мужика такого найду, что ты от зависти удавишься. Хоть того же Абрамовича, хоть, прости господи, Дерипаску.
– Давайте все-таки вернемся к вопросу о вашей госпитализации, – спохватилась судья.
– Давайте-давайте, – согласилась пациентка. – Насчет пенсии договорились? Вот и ладно, делайте то, за чем пришли, и разбегаемся. А то обед скоро, не хотелось бы его из-за вас пропустить.
– А зачем мы пришли, вы хоть в курсе? – спросила судья.
– Ясен пень, за моей печенью! – уверенно ответила Клавдия Ефимовна. – Вы-то свою уже пропили на своей нервной работе. А моя свежая, с алкоголем не знакомая. Ну, забирайте – и давайте уже расходиться. Я себе новую прикуплю, как только выпишусь и пенсию получу. И давайте уже, посадите дворника в тюрьму, а то ведь никакого неглиже не напасешься!
Я уже буду большой!
Если какой-нибудь из очередных призывов в армию окажется под угрозой срыва, я знаю один верный способ спасти ситуацию. Достаточно всего лишь разрешить мамам служить вместе с сыновьями. И сформировать отдельные мамские роты. И все, и никакой головной боли у военкоматов. Правда, начнется эпидемия геморроя у офицеров и прапорщиков, но им по уставу положено стойко преодолевать все тяготы и лишения воинской службы, не так ли?
Оксану Владимировну на пару месяцев отправили в командировку в военкомат. Работать в призывной комиссии. По сравнению с нашим амбулаторным приемом, военкоматские пятьдесят человек в день – это отдых.
На днях пришел на комиссию парнишка. Этакий русский богатырь: кровь с молоком, широкоплечий, высокий, бесхитростный до степени легкой незамутненности.
Оксана Владимировна поинтересовалась, где тот учится. Оказалось, что на тракторостроительном факультете. Доктор удивилась: для нашего города, производящего только легковушки, хоть и в неимоверных количествах, профессия нехарактерная. Но, возможно, молодой человек всю жизнь грезил большими машинами с мощным мотором, мечтал своими руками собирать тру внедорожники? Опять же, у института не было брони от армии.
– Нет, доктор, я спортсмен, – пояснил парень.
– А тракторостроение тут при чем. У нас есть соревнования по скоростной сборке-разборке трактора? Или гонки на бульдозерах по пересеченной до их начала местности?
– Нет, – смутился тот и покраснел. – Я занимаюсь борьбой. И, пока я ездил на соревнования, мама взяла мои документы и отнесла в институт, он как раз напротив нашего дома. Она сказала, что так я буду у нее на глазах, и ей будет спокойнее.
– Понятно, – кивнула Оксана Владимировна. – А сам-то ты доволен выбором будущей профессии?
– Да мне эти чувашпиллеры нафиг не приснились! – с чувством сказал парень. – Я сейчас схожу в армию, потом вернусь, заберу документы из института и подам их в университет, на спортивный факультет.
– Так забрал бы раньше, – удивилась доктор. – И в армию бы не пришлось идти, от университета бронь бы получил.
– А мне до армии мама бы не разрешила, – обиженно оттопырил губу призывник.
– А что изменится после армии? – Оксана Владимировна подняла голову и пристально посмотрела на парня.
– После армии я буду типа уже взрослый! – важно пояснил тот и с чувством добавил: – После армии фиг я буду ее во всем слушаться!
Ой, где был я вчера…
