Интересно, что Кася и Ронни, почуяв, что происходит что-то из ряда вон выходящее, как-то вдруг заволновались, забегали по комнатам. То в одной, то в другой мелькало то что-то чёрное, то что-то белое.
– Тим, – сказала Людмилка, когда баба Катя вышла на кухню. – Тим, сбегаем, а?
Тим засомневался. Родители ведь уже вот-вот должны приехать. И ещё он вспомнил, как в тот раз они не могли выбраться и сколько всего из-за этого происходило. Но, посомневавшись, всё же решился.
– Бежим, – сказал он.
Ёлка. Дуб. Тишина. Возле забора выросли две лисички и один моховичок.
– Ну, говори же, – стала торопить брата Людмилка. – У нас мало времени.
Но Тим молчал. Тим молчал! Он вдруг забыл те слова. Он не мог вспомнить ни слова!
– Ты сама говори, – растерянно пробормотал он.
Но Людмилка тоже молчала.
– Тим, мне не выговаривается, – прошептала она. – Я что-то не могу ничего сказать. Я не помню…
– Надо позвать Ронни, – сообразил Тим. – Он подскажет. Ронни! Ронни! Ко мне! – прокричал он.
Прибежал Ронни. Повилял хвостиком.
– Ронни, повтори нужные слова, – попросил Тим.
Ронни вопросительно на него поглядел и снова повилял хвостиком. Ронни, белая собачка неизвестной породы, просто хорошая, симпатичная собачка. И всё. Простые собачки не умеют разговаривать…
Из-за забора донеслись звуки подъезжающей машины. Вот она остановилась. Вот хлопнули дверцы. Вот открылась калитка. Мама! Папа! Тим и Людмилка, а впереди всех Ронни бросились им навстречу…
Потом все вместе обедали. Мама рассказывала про бабушку Антонину. Она почти совсем поправилась.
– От тех самых цветов? – спросила Людмилка.
– И от них тоже, – подтвердила мама.
Посидели все вместе. Поговорили. Баба Катя немного погрустнела. С детьми, конечно, много забот, но ведь она так любит своих внуков…
– Ну, пора, надо ехать, – сказал папа, вставая.
Людмилка и Тим, не сговариваясь, разом подбежали к буфету. Прощай, Марфуша, прощай, Охотник, прощайте, Конь и Медведь. И ты, Птица, прощай.
А может быть, просто до свидания?
