Очень хотел стать сильным и Толстяковкин. Это очень особенный муравей-муравьишка. Потому что он единственный толстый муравьишка и похож на шарик! Он еле-еле доставал до земли своими лапками. Ему легче было бы катиться, а не топать. Но он хотел стать сильным. Он проспал на камне вечного тепла больше всех дней и ночей. А пока он спал, по нему пытались потопать, побегать и даже попрыгать. Короче, побаловаться и помешать поспать. Но помешать ему поспать никому не удалось. А побегать и попрыгать удавалось всё меньше и меньше, потому что Толстяковкин уменьшался в размерах всё больше и больше. И в конце концов, ещё не проснувшись, он перестал быть, как не все, то есть стал таким как все – он совсем похудел. А когда проснулся, то сначала худобе обрадовался, а потом, поняв, что не стал сильнее, опечалился.
Старички тоже освобождались от болезней, но один из них один из самых старых и еле хромающий, которого пропустила вся длинная вереница очереди, через ночь превратился в молодого муравья. И тогда ещё больше стала очередь. Все хотели обрести молодость, но редко-редко кто из них обретал её помимо здоровья.
Так проспать на камне ночь (нужно было обязательно уснуть и чтобы спали непременно все) тянулись больные и не больные, покалеченные, младые и старые.
Но тут этот чудотворный камень ещё одно явил чудо. Вместе со своим животворящим теплом из него полилось свечение! Сначала еле заметное, а потом возросшее до умиротворяющего мерцания тлеющих углей. И цвета то мерцание было тёмно-красным, и менялось на тёмно-синее и тёмно-жёлтое.
– Это мерцают наши маленькие души! – заговорили муравьи.
– Да – это свет наших душ!
– Каждый из нас оставляет во сне частичку своей души в благодарность за его живые лучи!
– А почему мерцание принимает разные цвета!
– Наверно, это цвета наших душ!
– Да, наверно, желтые – это теплые души!
– Да, а синие – это светлые!
– А красные?
– А красные – это души горячие!
– А откуда вы знаете?
– Знаем!
– Знаем!
– Смотрите, камень быстро-быстро замерцал красным!
– О, а теперь синим!
– А теперь жёлтым!
– Это камень соглашается!
– С нами!
– Камень подтверждает наши догадки!
– А наши догадки нам подсказали наши души!
– Как чудесно!
– Какая красота!
– Как нам повезло, что у нас есть такой камень!
– И что у нас есть тот, который его сюда принёс!
А были муравьи, которые начали украшать наружные и внутренние стены Домика Слабачка. Они раскрашивали домик приклеивая разноцветный песок. А ещё они обвешивали его муравьиными цветами – это цветы, которые меньше самих муравьёв.
Песочные краски ложились красными, белыми, синими, желтыми, черными и другими полосками. А поверх них был нарисован один большой муравей. Из-за чего чуть позже этот домик Слабачка прозвали Домом Муравья.
А были муравьи, которые приходили полюбоваться на Домик Слабачка снаружи и изнутри, как на музей, на то, как его украсили украшающие муравьи, и на многоцветное мерцание камня вечного тепла.
Но, когда проходил слух о том, что Слабачок возвращается, из домика и от домика уходили все.
Слабачок и его башня
Проба на прочность
На следующий день весь муравьишкин рой снова кипел от обсуждений достижений Слабачка, их товарища нового.
Но некоторые, не имея возможности соревноваться лапками, соревновались языками.
– А этот Слабачок – слабачок. Ему же недаром такое имя подарили.
– Но он же смог поднять и нести.
– Это… не он! – прыжок с неуверенного тона на уверенный.
– А кто же?
– А это у него фокус какой-то.
– Точно, камни не настоящие!
– Надо проверить!
– Вот-вот, правильно говорят: фокус!
– Бежим смотреть!
– Бежим!
– Растолкаем!
– Разрушим!
И целая толпа муравьишек бросилась к домику Слабачка, который ещё спал. Прибежав, они сразу с кулачками бросились на дом и стали в него врезаться. Но домик даже не шелохнулся. А вот кулачки и головки муравьишек поранились. Попытались потолкаться с камнями, передвинуть домик, но ничего даже не шелохнулось.
Из домика вышел заспанный Слабачок.
– Что вы тут делаете? Вам сказали сломать мой домик?
Все потупились.
– Сломаешь его домик, как же! – проворчал кто-то из задних рядов.
– А подумаешь, камни он гигантские тягает! – закричал во всё горло Привирайкин. – А вот я знаю, что там, в облаках, можно увидеть всё, чего нету ни там наверху и ни тут внизу, или есть тут внизу, но там, где нас нет, и куда мы никак и никогда не сможем попасть.
– Вот! – поддакнули, радуясь, что хоть кто-то смог хоть что-то сказать, как бы оправдывая при этом налёт на домик-храм Слабачка.
– И что? – спросили из толпы.
– Как что? Нашему гиганту точно такого домика до облаков не построить! – прокричал Привирайкин.
Тут вся толпа загоготала.
– Ну, Привирайкин, ты и фантазёр! – смеялась толпа.
– Это он из зависти, ха-ха-ха!
– Точно, ха-ха-ха! Из зависти.
– Что построить – ему камешка не поднять!
– Он на дерево залезть боится!
– Точно! То-то я смотрю, все стволы обходит.
– И все тростинки!
– Зато я, вот возьму да и допрыгну до неба! Вот так! – крикнул Хвастунишкин и прыгнул вверх с кончика травинки. И конечно, до неба не долетел, а, наоборот, полетел вниз и плюхнулся в лужицу. Брызги полетели во все стороны и многих обрызгали. И все, вместе с обрызганными загоготали.
Столбики и мостики. (Фигуры из муравьишек)
– А что нам стоит из самих себя дом соорудить?
– Точно, вон нас сколько!
– До самого неба нас всех в аккурат и хватит!
– Точно, Носилкин, держись! – крикнул Прыгалкин и прыгнул Носилкину на спинку.
– У, ха-ха! – на спинку Прыгалкина встал следующий, а на того другой резвый и хохочащий муравьишка и на этого хохочащего взопрыгнул очередной, а там и на того налезли и на очередного за ним. И друг на дружку так и налезали и – живую башенку возвышали.
Муравьишки вставали один на другого до тех пор, пока у Носилкина не подкосились лапки и весь столбик полетел вниз с криками и гиканьями. Но первая неудача достать до неба только раззадорила муравьишек.
