Но первые среди первых горевали после своего падения недолго. Никто из них, хотя и ненавидел каждого из них, но не злился на всех, ибо был виноват перед каждым так же, как каждый был виноват перед ним. Главное: они знали, что на тех, кто доберётся на самый верх, они всё равно всегда будут смотреть сверху вниз, а на них даже оттуда сверху будут всегда смотреть снизу вверх.
Возвышение толпы
И вот теперь вверх ринулись те, которых сдерживали те, кто над всеми. Целая лавина муравьев обрушилась на башню. Им, сильным и быстрым, становилось всё теснее уже на самой башне. Уже и здесь они лезли друг по другу.
Всеокий
Но был один, стоявший над всеми стоящими над всеми! Будучи меньше всех и, находясь в ямке, ниже всех, он стоял и наблюдал. Он знал, что кто бы и как бы высоко ни поднялся, хоть на эту башню, хоть на какую другую, никто не будет над ним. И его глаза, уши и лапки – это глаза, уши и лапки всех, кого он выше. А он выше всех. Он над всеми. И сейчас, как и всегда, он изучал всех и всё вокруг, глазами и ушами всех вокруг.
Ветер-спаситель и спасатели
Вопрошение к ветру
Муравьиха-мать стояла на небольшом холмике и наблюдала за покорением башни. Она переживала за всех своих детей, которыми здесь были все.
«Ой, – думала она, – сбрасывать друг друга начнут и они, пошедшие за главнёвиками. Но высота будет уже во много раз больше и падать будет во много раз опаснее! Что же делать? – волновалась Муравьиха-мать. – Как спасти мне всех моих детей?!». И тут ей показалось, что она поняла: как.
Она встала на задние лапки, а остальные подняла к небу.
– Ты, для которого нет преград и нет границ, который всегда и везде, и рядом со всем и вся, и касается, и обнимает, и толкает всё и вся, который бывает там и дует так, где и как хочет! Ты, самый огромный, самый всесильный, самый разбойный, самый трудолюбивый – несущий корабли, колышущий моря и океаны, крутящий мельницы зерна и мельницы, несущие свет! Ты, сдувающий всё на своём пути, приводящий и уводящий воду – приливы и отливы, раздувающий пожары и наметающий снега, Ты найди меня, подлети ко мне, поговори со мной, помоги мне – Ветер!
– А мне и не нужно ни к кому лететь. Сама же сказала: я везде и со всяким! Кого обойду, кого обниму, кого затолкаю, а кого и побросаю! – проговорила, улыбаясь, полупрозрачная, никогда не стриженная и не бритая голова, с волосами, развевающимися во все стороны, и зависнувшая перед мордочкой муравьихи-матери.
– Я знала, что ты откликнешься! Помоги, спаси моих детушек! – воскликнула и заплакала.
– Помочь-то не прочь! А вот как я могу спасти? Наказать кого-нибудь – это дело другое! Приподнять да бросить, закрутить-завертеть, полетать дать, унести куда-нибудь – это пожалуйста!
– Я не прошу тебя заставлять летать камни и деревья, менять русла рек и нагонять или разгонять тучи и приливы! Я прошу… – и она замолчала.
– Ну, говори, не бойся! – по-доброму сказал ветер-старичок.
– Пригони одуванчики-парашютики и листочки-лётики!
– О, и всего-то?!. Кху… С помощью летунчиков ты хочешь спасти примагниченных к земле?!
– Те, кого можешь нести ты, те тоже кого-то могут нести и спасти… на твоих волнах!
– От твоего ответа загадка подросла, и ещё больше увлекла. А загадка после ответа должна не толстеть, а худеть и исчезать. Ответ должен от загадки осво-бож-дать!
– Исполни просьбу и не услышишь ответ, а увидишь!
Замолчал старик-ветер.
– А мне что, матушка, мне не сложно, – неожиданно проговорил и исчез.
На воздушных волнах.
Подъём летунчиков
А появился старик-ветер там, где лежала старая листва.
– Эй, старики-старушки, проснитесь и за мною торопитесь.
– Ветер, почто не даёшь нам лежать-спать? Куда ты хочешь нас погнать?
– Я вам не даю не спать, а тлеть!
Задул ветер, засвистел, и целая туча сухих листьев поднялась, закружилась и направилась к башне.
И одновременно старик-ветер появился на поляне одуванчиков.
– Эй, пушистые головки!
– Что, рассыпайтесь и за мною отправляйтесь? – ехидно-догадливо спросили хором одуванчики.
– Отгадали! Отгадали! – добродушно ответил старик-ветер и дунул одним разом на всю поляну.
– А-а! – запищали одуванчики и в один миг превратились в целое облако пуха.
Второй раз дунул старик-ветер, и бесконечное число белых парашютиков было подхвачено его воздушными волнами и понесено в неведомо куда!
– Куда ты нас гонишь?!
– Да, куда?! – кричали-пищали-возмущались и одуванчики-парашютики и листочки-ковролётики.
– Туда, где нужна помощь! – отвечал им загадочно старик-ветер.
– Нас гонят посмотреть, как будут спасать?
– Вас везут спасать!
– Нас будут спасать?!
– Нет, вы будете спасать?
– А разве мы можем спасать?
– Мы же такие легкие!
– Мы же можем только летать!
– Да и то, когда нам в этом помогают!
– Да, когда нам в этом помогаешь ты, ветер!
– Вот мы с вами вместе и поможем! Увидите, что вы не беспомощны помочь!
– Поможем?!
– А… Кому?
– А… Как?
– Поможем!
– Поможем!
– Главное хотеть!
– Хотеть помочь!
– И не бояться мочь!
Толчея на высоте
А в это время муравьишки лезли друг по другу ввысь черной, обволакивающей башню, тучей. По ползущим по башне поднимались ещё и по ним и ещё ряды ползущих друг по другу. Поэтому ползущие по камням держались из последних сил.
Но вдруг, не выдержав, многие разомкнули лапки. Муравьи обрушивались гроздьями, создавая на земле целую копошащуюся гору.
Но остались на башне и те, которые удержались от великого падения, и те, которые успели подняться выше всех. Все они продолжали стремиться вверх. И первых, которые были выше всех, становилось всё больше, и им, первым, становилось всё теснее. Азарт первых захватывал всё больше. И каждый первый хотел уже быть одним первым, быть выше всех, быть над всеми.
И тогда самым везучим, самым сильным и самым быстрым стало тесно от самих себя. Они так скучились, что почувствовали, что не чувствуют себя! Окружение товарищей – сделалось окружением стен. Каждый оказался неприступной стеной каждому, а окружение каждого всеми – заключило каждого в тюрьму. Близость ближнего оказалось несвободой! Все возжелали разбить эти стены несвободы-тюрьмы! И каждый начал толкать и сталкивать каждого.
